• arkadij cherkashin - 1 г., 3 мес. назад:

  Михаил Кокляев. Слова на ветер.

  #
  Комментарии (0)

  ---

• Сергей Викторович - 1 г., 3 мес. назад:

  Опечатался ? просто не знаю такого слова :)

  Меня вот  дико радует что сссровские качата тырили на свинофермах соевый изолят у свинюек )))) Т.к. с протеином проблема была :)

   

  #
  Комментарии (0)

  ---

• Марк Макаров - 1 г., 3 мес. назад:

  Где то прочитал : во времена ссср тех , кто в зал ходил считали голобыми . 

  #
  Комментарии (0)

  ---

• Сергей Викторович - 1 г., 4 мес. назад:
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 6 мес. назад:

  Умер легендарный советский штангист Василий Алексеев

  Накануне в Германии скончался Василий Алексеев. Легендарный советский штангист, чьи победы вписаны в историю отечественного спорта золотыми буквами. Он ушёл непобежденным – из 80 рекордов атлета, один так и остался непревзойденным.

   

  Владимир Высоцкий посвятил ему свою знаменитую песню «О штангисте». Несмотря на народную любовь, титулы и звания, великий спортсмен жил скромно, в ростовском городке Шахты, где до последних дней руководил местной школой тяжелой атлетики. Месяц назад, провожая Алексеева в 

  Умер легендарный советский штангист Василий Алексеев

  Накануне в Германии скончался Василий Алексеев. Легендарный советский штангист, чьи победы вписаны в историю отечественного спорта золотыми буквами. Он ушёл непобежденным – из 80 рекордов атлета, один так и остался непревзойденным.

   

  Владимир Высоцкий посвятил ему свою знаменитую песню «О штангисте». Несмотря на народную любовь, титулы и звания, великий спортсмен жил скромно, в ростовском городке Шахты, где до последних дней руководил местной школой тяжелой атлетики. Месяц назад, провожая Алексеева в Мюнхен на операцию, все надеялись, что их герой скоро вернется. К 70-летию великого спортсмена там готовили большой праздник.

   

  Родственники Василия Алексеева сейчас находятся в Мюнхене. В кардиологической клинике, где немецкие врачи готовили легендарного спортсмена к сложнейшей операции. В городе Шахты Ростовской области, где фактически началась его спортивная карьера и в котором он жил до последних дней – в известие о его смерти просто не хотят верить. Он уехал в Германию в тяжелом состоянии, но никто и подумать не мог, что домой знаменитый штангист больше не вернется.
  
  В последнее время у Василия Алексеева действительно были проблемы с сердцем. Немыслимые весовые нагрузки в молодости, психологическое напряжение, соревнования, турниры, сплошные переезды – спорт высоких достижений беспощаден к своим героям. Тяжелая атлетика и любимый снаряд, – штанга, без которой даже на 70м году жизни, его трудно представить.
  

   

  Юрий Лукосяк, историк спорта: «Я думаю, когда уходят такие великие спортсмены, – образуется пустота, очень трудно заполнить эту нишу. Это был не только спортсмен, – это был образец! Образец гражданина, образец человека, который верно служил своей родине».
  
  Советского тяжеловеса зрители всегда приветствовали стоя. В знак уважения к силе и мощи этого великого спортсмена. Его называли супер героем и триумфатором. Именно так, самый сильный человек планеты в конце 20 века брал новые мировые рекорды.
  
  Это был 66-ой мировой рекорд. Всего за спортивную жизнь их будет 80. На протяжении нескольких лет ему не было равных – Алексеев боролся сам с собой, улучшая свои же показатели. Двукратный олимпийский чемпион, 8кратный чемпион мира, заслуженный тренер СССР.
  
  Григорий Твалтвадзе, спортивный комментатор: «В троеборье, – дисциплине, которой сейчас уже нет, – он навсегда останется непобедимым. 645 килограммов, – этот непревзойденный результат. Специалисты до сих пор называют удивительным, просто космическим».
  
  Василий Алексеев, тяжелоатлет, заслуженный мастер спорта СССР (досье, 2010 г): «У меня вагон секретов в моей голове. Вот, если бы я сейчас начал бы тренироваться с этой головой в те 60е годы, я думаю, что многие фамилии вообще бы не мелькали на небосклоне тяжелой атлетики. Я бы помог».
  

  Василий Алексеев почти всю жизнь прожил в небольшом городе Шахты. Сначала просто талантливый спортсмен, потом – чемпион СССР, и наконец – мировая величина. Здесь его очень любили и искренне гордились. А он, каким был, таким и остался. Последний богатырь советской эпохи. В годы триумфа Алексеева, Владимир Высоцкий посвятил своему спортивному кумиру песню. Ее он так и назвал Штангист.
  
  Василий Алексеев (досье, 2010 г): «Таких, как мы, бывших советских, – нигде не встретишь, нигде».

  

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (1)

  Plotnikov Alexey 1 г., 4 мес. назад: Вечная память...

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:

  ...Поэтому лучше потихоньку каждого бить по башке — то на одном турнире мировой, то на другом. И видно — штангист растёт, уверенно поднимает.

            — Вы были членом партии?

            — Конечно. Рьяным!

            — Сохранили партбилет?

            — Обязательно. Вдруг наши ещё вернутся к власти? Какие-нибудь неокоммунисты. А что, появились же неофашисты... Или вон, что творится в тихой, сытой Норвегии — один недоумок сколько человек убил!

  ...Поэтому лучше потихоньку каждого бить по башке — то на одном турнире мировой, то на другом. И видно — штангист растёт, уверенно поднимает.

            — Вы были членом партии?

            — Конечно. Рьяным!

            — Сохранили партбилет?

            — Обязательно. Вдруг наши ещё вернутся к власти? Какие-нибудь неокоммунисты. А что, появились же неофашисты... Или вон, что творится в тихой, сытой Норвегии — один недоумок сколько человек убил!

            — Кстати, и Чикатило ведь в ваших краях обитал?

            — Наш парень, из Шахт, это правда. Нашли, кого вспомнить...

            — Он работал воспитателем в ПТУ. Не пересекались на мероприятиях?

            — Бог миловал.

  ---

   

            — Какой была ваша популярность? Что писали о вас на Западе?

            — Нередко чушь — чтобы обгадить советскую власть. Вот в Дании пригласил домой судья международной категории. Он мясную лавку держал. Долго упрашивал меня котлетку съесть. А я не люблю котлеты. Но мясник не отставал: "Хотя бы на вилочку наколите — для фотографии".

            — Согласились?

            — Наколол. Там журналисты ещё сидели. Сняли. А утром фото в газете. И подпись: "Алексеев умял 40 котлет. Наша страна такого не прокормит". Тварь! Больше с этим судьёй я не разговаривал.

            — От какого зарубежного города самые мрачные воспоминания?

            — От Москвы.

            — Для вас она заграница?

            — Да.

            — Почему?

            — Что, всё перечислять? Там есть труженики, но и грязи столько перекочевало... Вы-то ещё пацаны — не застали времён, когда в стране ничего не было. Зато Москва жрала в три горла. Я за хлебом туда ездил, когда в Рязани жил, представляете? Покупал в универсаме разом двадцать буханок. Как-то набиваю ими мешок и вдруг слышу сзади шипение: "Всё им мало..." Поворачиваюсь: "Ты, что этот хлеб на Красной площади сеешь? Нет? А я — заслуженный работник сельского хозяйства, комбайнёр! За своим приехал!" Мужика как ветром сдуло. Понял — ещё немного, и эту буханку я ему в рот засуну.

            — О каком из своих поступков можете сказать: "Я от себя такого не ожидал"?

            — Для меня самого неожиданных поступков не было. А для других... Может, не стоит ворошить?

            — Расскажите, Василий Иванович.

            — Был эпизод в Рязани, где я прожил четыре года. Для меня там дом выстроили, деньги выделило государство. Уже должны были ордер вручить. Но какой-то умник написал в ЦК: "Мы буржуев выгнали в 1917 году, а теперь Алексееву дом строят. С какой стати? И вообще он инженер, а я — старший инженер!" После этого дом переоборудовали в учебно-реабилитационный центр. Мне и ордер не давали, и в квартире, где жил, не прописывали. Волокита тянулась долго, пока зимой не пригласили в рязанский горисполком. Местный начальник вручил ордер и говорит: "Ты внимательно прочитай".

            — И что там было написано?

            — Как сейчас помню: "Алексееву В.И. на право занятия 48 квадратных метров при учебно-реабилитационном центре". Плюс выяснилось — если со мной что-то случится, семью в любой момент оттуда выгонят. Я завёл машину, рванул к Вечному огню — на него и возложил ордер.

            — Сожгли?

            — Да. После этого вернулся в Шахты, где и осел окончательно. Вот такой я человек. Меня не трогай — и я не трону. Тронули — получите.

            — Вы ведь любите охоту?

            — И рыбалку. А кто не любит?

            — Стреляете хорошо?

            — Не то слово. Однажды установил рекорд, который не каждому охотнику под силу. Двадцатью пятью патронами сбил 27 уток. Может, сбил и больше, но ещё трёх в камышах не нашёл.

            — Кроме уток на кого охотитесь?

            — На зайца, лося, кабана.

            — Кабан на вас выходил?

            — Бывало. Я же не так шустро бегаю по лесу, как загонщики. Стоишь "на номере" — и тут кабан.

            — Страшно?

            — Да ну, чего его бояться? Хотя, если раненый кабан прёт буром — радости мало. Некоторые успевают с такой скоростью на дерево влезть, что потом сами не могут объяснить, как у них это получилось.

            — По мнению Евгения Чазова, на охоту ради добычи ездят десять процентов людей. Остальные уезжают от жены и неприятностей. Согласны?

            — Нет. А кто такой Чазов?

            — Знаменитый кардиолог. Бывший министр здравоохранения СССР.

            — Давайте-ка я вам анекдот расскажу. Выставка в Лувре. Идёт Пабло Пикассо. Охранник спрашивает: "Ваш билет?" — "Да я Пикассо!" — "Докажите". Тот быстро рисует голубя мира и проходит. За ним идёт Фурцева. Охранник: "Ваш билет?" — "Я министр культуры СССР!" — "Докажите" — "Как?" — "Перед вами Пикассо без билета шёл. Так он голубя нарисовал — и мы его сразу узнали". — "А кто такой Пикассо?" — "Проходите, товарищ министр культуры СССР!" "

            — Смешно. Вам нравится песня "Штангист", которую посвятил вам Высоцкий?

            — Всё, кроме первой части припева.

  "Не отмечен грацией мустанга,
  Скован я, в движениях не скор.
  Штанга, перегруженная штанга —
  Вечный мой соперник и партнёр:"

            Что значит "скован"? Что значит "в движениях не скор?" Это он про абстрактного штангиста сочинил — но не про меня. Я же, пока мы на Севере жили, с лыж не слезал, второй разряд имею. В прыжках в высоту и в толкании ядра установил рекорды Шахт. Чемпион Архангельской области по борьбе. Сами видите, не штангой единой...

            — У вас большая библиотека?

            — В подвале 12 тысяч томов. Много книг с дарственными надписями. Раньше приезжаешь куда-нибудь, на встречу обязательно приходит передовой отряд интеллигенции. Писатели дарят книжки с автографом. И сидим, общаемся. В Грузии — под вино, в Белоруссии — под самогон... Я собрал почти всю серию ЖЗЛ — и с огромным удовольствием перелопатил. Гоголя люблю перечитывать, Шолохова, Толстого. А из поэтов — Губермана. Его "Гарики" всегда поднимают настроение. Вот, например:

  "Сомненья мне душу изранили,
  И печень до почек проели.
  Как славно жилось бы в Израиле,
  Когда б не жара и евреи:"

            — Чужие стихи вы помните наизусть. А собственные?

            — Помню. Но никогда не читаю. И вообще никому их не показывал.

            — Даже жене?

            — Жене тем более. Я и без стихов за полвека ей надоел.

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:

  Василий Алексеев: "На Олимпиаде-80 меня отравили"

  Юрий Голышак,
  Александр Кружков,
  Шахты-Москва, 02.09.2011

  Самый сильный человек 70-х годов прошлого века, обладатель 80 мировых рекордов и двукратный олимпийский чемпион по тяжёлой атлетике был не в духе. Смотрел из-под густых бровей и говорил отрывисто, зло. Быть может, виной тому было неважное самочувствие.

  Жена 69-летнего Алексеева выдала нам в прихожей бахилы — чуть озадачив:

            — Надевайте прямо поверх ботинок.

            Сидели мы долго.

  Василий Алексеев: "На Олимпиаде-80 меня отравили"

  Юрий Голышак,
  Александр Кружков,
  Шахты-Москва, 02.09.2011

  Самый сильный человек 70-х годов прошлого века, обладатель 80 мировых рекордов и двукратный олимпийский чемпион по тяжёлой атлетике был не в духе. Смотрел из-под густых бровей и говорил отрывисто, зло. Быть может, виной тому было неважное самочувствие.

  Жена 69-летнего Алексеева выдала нам в прихожей бахилы — чуть озадачив:

            — Надевайте прямо поверх ботинок.

            Сидели мы долго. На Шахты спустилась мгла. Только что был тёплый вечер, и вот уже настала южная ночь — со звёздами и цикадами. Василий Иванович наконец оттаял.

            Но тут раздался телефонный звонок. Алексеев снял трубку и минут десять отговаривал кого-то лечиться в Москве. Весьма красноречиво.

            — Упаси господь с этими аферистами связываться. Конченные идиоты. Я был в этой клинике, через полчаса под задницу дали — так я быстрее самолёта летел. А руководитель их — просто бандит.

            И потом сказал уже нам:

            — Ох, сколько же шарлатанов среди докторов! Каждый второй!

  ---

   

            — Как сегодня строится ваш день?

            — Уже никак не строится. Всё давно построено. Проснусь утречком, очухаюсь — и начинаю шевелиться. Вечером телевизор посмотрю — и всё, пора спать.

            — При этом вы, говорят, до двух часов ночи гостей принимаете.

            — Так ведь журналисты всё едут и едут. Хоть бы кто к себе пригласил. Вот из Киева недавно явились, по всей комнате камеры расставили. Спросили: "А правда, что вы супругу поколачиваете?" Я не нашёлся, что ответить. Кабы поколачивал — что от неё осталось бы через столько лет? А из дома выбираюсь редко. Разве что недели три назад вернулся из Франции — ездил на передачу "Большие гонки". Был капитаном команды.

            — А за руль садитесь?

            — Перестал. Уважаемый возраст, заслуги перед страной — водителя дали. А твк у меня был уазик, собранный наполовину своими руками. Я подарил его тренеру по борьбе. Тот его сразу толкнул.

            — А вы-то от души дарили...

            — Нет души. Материалисты давно это доказали. Я материалистам верю: лет десять назад мне "Волгу" вручили, так влезть в неё не смог. Раньше была хорошая машина, а новую модель испохабили — сиденье зачем-то подняли, руль опустили. И всё... Год простояла во дворе — и продал.

            — Никогда не хотели уехать из Шахт?

            — Жизнь заставляла искать работу. Этот город — болото, работы не найти. За границу не пускали, только в Москву. А я Москву вашу в одном месте видел. Терпеть её не могу.

            — Мы читали что, у вас была московская квартира. Потом пропала с деньгами и вещами.

            — Всё украли! Я был главным тренером сборной СССР, поехал в Германию. Вернулся — а в моей квартире живёт милиционер. Ну, забрали и забрали. Пропавших денег не жалко.

            — А что жалко?

            — Я из-за границы мелочь привозил, большая коллекция образовалась. Пропала. Равно как и письмо от Дудаева. Тот приглашал погостить в Ичкерию — я ведь чеченского чемпиона мира подготовил.

            — Ничего не вернули?

            — Один только холодильник. Впечатление было такое, что его привязали к грузовику и долго тащили по грунтовой дороге. Потом веником покрасили. А холодильник новый был.

            — При советской власти письма, говорят, вам мешками шли...

            — Не мешками — но достаточно. Их в основном жена читала. На всякий пожарный.

            — Ревновала?

            — Шучу. Хотя, кто не ревнует? Разве что каменные бабы, которые с древних времён по Дону разбросаны.

            — Поклонницы доставляли вам проблемы?

            — Какие поклонницы? Я не в их вкусе. Вот пьяный сброд ко мне тянется. Человек я заметный. И отбиваться приходилось самому. Я же не первый секретарь горкома, которого два милиционера охраняли... А письма, кстати, по сей день шлют. Один вон из Англии написал. Я-то в языках не силён, и решил, что он меня к себе приглашает, а оказалось — сам приехать хочет.

            — Потренироваться?

            — Пожить. Не-е, думаю, тут наши желания не совпадают.

            — Пишут просто — "Россия, Шахты, Василию Алексееву"?

            — Да. Но многие знают адрес. Откуда? Может, в интернете достают?

            — Вы-то интернет освоили?

            — Нет. Я к компьютеру и не подхожу. Берегу себя.

            — Мобильником хоть пользуетесь?

            — Да, это удобно. Но в тонкости не вникаю. Если номер надо забить — прошу детей или внуков.

            — В Донецке Сергею Бубке поставили памятник. Молодожёны к нему цветы несут. Вы бы так хотели?

            — На эту тему разговор был. Приехали в Ростов Ельцин с женой. По этому случаю накрыли большой стол, и вот поднялся старший брат олимпийского чемпиона по греко-римской борьбе Вартереса Самургашева: дескать, в Новосибирске поставили спортивную композицию в честь трёхкратного олимпийского чемпиона Карелина, а во Владикавказе — в честь Сослана Андиева. Хорошо бы и Вартересу в Ростове что-то подобное соорудить. Все были ошарашены. Ельцин про Самургашева и знать не знал. Наина посмотрела на меня: "Вот здесь сидит Алексеев, очень известный спортсмен. Василий Иванович, желаете, чтоб вам спортивную композицию поставили?" — "Наина Иосифовна, я лучше дождусь памятника..."

            — А Самургашеву памятник тем не менее стоит...

            — Поставленный за свои деньги. Ладно, не буду дальше эту тему развивать.

  ---

   

            — Штангу давно поднимали?

            — Некоторые писатели, вышедшие из штангистов, всё время видят сон, будто поднимают штангу. Меня же она так достала, что и во сне гоню от себя. А наяву поднимал на Олимпийских играх, где меня отравили. 1980 год, Москва. Это добавляет "любви" к вашему городу.

            — Как это — отравили?

            — Да очень просто. Налили, выпил — и готово. Дураком стал.

            — А кто наливал?

            — Свои же тренеры. Перед выходом на помост сказали: "Выпей настойку на алтайских травах, эликсир бодрости". Я выпил и потерял рассудок. Думал: куда я иду? Зачем это надо? Словно в перевёрнутый бинокль смотрел, штангочка стала такой ма-а-хонькой... А в висках било — как молотком. 120 кило поднять не смог — а до этого 165 кг рвал в стойку⁸. Я до правды только через полгода дошёл — они же, сволочи, специально это сделали! А всё для того, чтобы освободить дорогу моему напарнику по сборной СССР. Медаль нужно было отдать ему.

            — Олимпийским чемпионом в 1980 году стал Султан Рахманов. Вы разговаривали с ним на эту тему?

            — Мы общались с ним часто и подолгу, но об этом не говорили никогда.

            — Вы никогда прежде об этом отравлении не рассказывали.

            — Все думали, что я в 1980 году в сборную на авторитете влез. А не поднял начальный вес потому, что был не готов. Чепуха. С моим-то опытом выходить и позориться? Да я ещё и для себя долго после тех Игр штангу поднимал. И вообще пахал по системе Николая Алексеевича Некрасова.

            — Это что за система?

            — "До усмерти работаем, до полусмерти пьём". Самая передовая технология. И методика жизни. Рекомендую, пригодится в Москве.

            — Спасибо. Какая-нибудь дружба после Олимпиады у вас рухнула?

            — С тренером из Чернигова Александром Владимировичем Рыковым, который наливал. С парнем, которого я поставил главным тренером, — ростом метр тридцать четыре⁹. Думаю, их купили за бабки. На следующий день они явились ко мне в коттедж в Подольске, где жила сборная: "Если бы ты вырвал 170 кг — серебро тебя разве устроило бы?" Я ответил — толкнул бы ровно столько, сколько требуется. И никакого серебра. Кивнули: "Мы так и думали". Поэтому и добивали. Я ведь с первой попытки едва не толкнул штангу. Они увидели — а вдруг отойдёт? И решили — надо заливать напрочь. Я сошёл с помоста — мне поднесли новый стакан. Затем ещё один. Потом я поинтересовался у врача — что могли подсыпать? Он сказал, что, возможно, обыкновенного снотворного намешали. Но, скорее всего, там было что-то серьёзнее.

            — У вас вон какой кулак... Годы спустя, встречая этих людей, хотелось дать по голове?

            — А я прежде уже отсидел ни за что. Целый месяц провёл в тюрьме. Ну врежешь — а что изменится?

            — Морально стало бы легче.

            — Морально-то легче — а физически тяжелее.

            — Как в тюрьму загремели?

            — Что-то я вам все тайны выдаю... Ну да ладно... Пьяная компания принялась у меня значок "мастер спорта" срывать с груди.

            — Кто же это к вам решился подойти?

            — В городе Коряжма Архангельской области неподалёку от моего дома справляли десятилетие стройтреста. Я проходил мимо. Заинтересовался: что за балаган? Пошёл выяснять. И выяснил — на свою задницу. Человек пятнадцать за мной припустили — а я бежать. Мне ведь никак нельзя было с ними связываться. Я уже на сумках сидел — чтобы переезжать сюда, в Шахты.

            — Значок не отняли?

            — Не отняли — зато в зубы дали. Подло, из-за спины. И всё равно я не стал применять боевые действия — рванул от них. Никогда ни от кого не бегал — а тут побежал. Но споткнулся и упал. И меня нагнали.

            — Отмахнулись?

            — Два раза махнул — два трупа.

            — Ничего себе...

            — Это я образно про трупы — уложил двоих на землю. Спросил их: "Теперь поняли, что я мастер спорта — но не по бегу?" Повернулся и пошёл.

            — Так за что же в тюрьму?

            — Одному дебилу, которого уложил, надо было знамя вручать в обкоме партии. Он был комсомольским вожаком. Его ждали в зале — а всё нет. Первый секретарь КПСС стал шуметь: "Где?" — "Челюсть переломана, не в состоянии приехать".

            — Забавно.

            — Первый секретарь спросил: "За дело?" — "Да". Потом уточнил — кто бил-то? И ему ответили: есть тут парень, мастер спорта. Но он уезжает от нас... Вот здесь первый секретарь и вскипел: "Ах, уезжает? Посадить!" Второго побитого затаили — иначе для них групповуха выходила. Оформили дело, будто вожак в одиночестве был — а я на него напал. И я отправился ждать суда.

            — Суд состоялся?

            — Конечно. Меня оправдали — не я ж за ними бегал, а они за мной. Выяснилось, что комсомолец этот регулярно, как напивался, драку устраивал. Тут я тоже попал меж двух огней — с одной стороны, обком заставил заявление написать, а с другой — мои товарищи подтянулись: "Если не заберёшь заявление, устроим хорошую жизнь. Это он на тебя напал? Это он у тебя лацкан оторвал со значком мастера спорта?"

            — За месяц в камере какой день был самым трудным?

            — Первый. В камере сидело человек сорок. После баланды все разом закурили. Я окно раскрыл — а народ оказался хлипким, все заорали: "Закрывай!" Был ещё способ — на пол ложиться. Иначе не продохнуть. Я двинул к "куму": "Готовлюсь к Спартакиаде народов СССР. Штангу у вас не прошу — хоть рельсу подберите".

            — Нашли?

            — Притащили рельсу килограммов в сорок. Я поднимал её, поднимал в загончике — но такое что для меня, мастера спорта в тяжёлом весе, сорок килограммов? Я снова пошёл к "куму": "Эта маленькая. Мне бы что-нибудь потяжелее". Отыскали рельсу килограммов в 160. Но её в загон не затащишь, она семь метров в длину. Представляете картину: забор, вышка с охранником, и я рельсу ворочаю? На морозе. Однажды сбросил её с плеча — она упала и сломалась пополам. Так меня снова в загон отправили. Сказали: "Бригада не могла эту рельсу разрубить, а ты один переломил. Ты же ею часового снесёшь вместе с будкой". Зато теперь у меня было две рельсы по 80 кг. Мог другие упражнения делать.

            — Исхудали там, наверное?

            — Поправился на два килограмма — меня кормил весь город. Врач приносил в бутылке глюкозу, трески с картошкой давали сколько хочешь. Сел с весом 112 кг, вышел с весом 114 кг. Подружился с дедом, который всю жизнь проторчал на зоне. Его выпустили — а на воле для него никакой работы, ничего. Он сам пошёл в милицию: "Что сделать, чтобы сесть?" Украл что-то — и ему впаяли новый срок.

  ---

   

            — В последнее время у вас была особая штанга, вами же сконструированная. Сохранилась?

            — Конечно. С прибамбасами.

            — Какими?

            — Ну как же — я вам сейчас бесплатно раскрою все секреты...

            — Для себя её придумали?

            — Для себя, для друзей, для сборной.

            — Кому-нибудь сегодня ещё нужны ваши секреты?

            — Всем нужны. Тут приезжал Миша Кокляев — я показал ему два упражнения, и он отправился на чемпионат России. Думаю, после его выступления ко мне в Шахты явится толпа. К Олимпиаде в Лондоне мой опыт и дурь Кокляева могут вылиться в хороший результат. Вы этого парня наверняка видели — он постоянно побеждал в программе Володи Турчинского...

            — С Юрием Власовым общаетесь?

            — Вот с ним — нет. Власова сложно обнаружить — прямо как американского разведчика. Можете даже не искать, не получится.

            — Почему?

            — Потому что скрывается. Характер такой.

            — Странная черта для писателя.

            — На контакт не идёт ни с кем. А насчёт того, что Власов великий писатель... Не согласен. Когда Власову 75 лет исполнялось, мне позвонили и стали расспрашивать — я нашёл много хвалебных слов. Но исключительно по поводу его физических данных. Про моральные качества говорить не стану. Не наш человек, даже тренировался всегда отдельно. Вот Жаботинский — тот нормальный мужик. С ним и пообщаться можно, и пошутить. В тяжёлой атлетике без юмора не проживёшь.

            — Власов до сих пор считает, что Жаботинский его обманул на Олимпиаде-1964.

            — Ну и пусть считает. А я считаю, что около штанги есть квадратный помост, четыре на четыре. Сбоку два судьи и спереди один. Ещё пять членов жюри. Схема простая: берёшь карандаш, столбиком прибавляешь — кто сколько поднял. Кто больше — тот и победил. В 1964 году выиграл Жаботинский — а если тебя обманули, то ты, значит, уж прости, идиот¹⁰. Они что, в карты играли? "Обманули" его... Сквозит ощущение, будто Власов неприкосновенный, и Жаботинский не имел права бить мировой рекорд. Разве так можно?

            — Кто в вашем внутреннем рейтинге сильнее — Жаботинский или Власов?

            — Конечно, Власов. Хотя Жаботинский — двукратный олимпийский чемпион, а Власов проиграл ему в Токио. Но Власов — это 29 мировых рекордов. Уникальный штангист.

            — Если бы ваш путь в спорте начинался сейчас, какую ошибку вы не повторили бы?

            — Путь до рекордов я прошёл бы намного быстрее. Только в Шахтах в 25 лет занялся штангой по-настоящему. Не представляете, сколько я всего придумал. Сегодня подготовка штангиста — на 70% мои задумки. Например, двойные тренировки. Прежде тренировались раз в день. Трижды в неделю. А я стал работать два раза в день без выходных. Помню, попал в олимпийскую сборную 1968 года. Ребята на тренировке поднимали там три-четыре тонны. Если вдруг случалось семь, шли заказывать коньяк.

            — Вы не заказывали?

            — Я нищий был. Угощали — не отказывался. Но я-то сорок тонн поднимал! Двадцать утром, двадцать вечером. Сборники, Тальтс с Батищевым, смеялись: "Мы видели таких грузчиков". Я им в ответ: "Смейтесь, смейтесь, а первым шестьсот кило наберу я..." Так всё и вышло. Великие об этом лишь мечтали, Власов 580 кг набрал, Жаботинский — 590 кг. И тормознулись.

            — 700 кг в сумме вам было не поднять?

            — Поднял бы — но в 1972 году специально из-за меня отменили жим. Я в тот год, упираясь, мог набрать 680 кг. К моему результату, 237 кило на грудь, никто даже не приближался. Учёные вычислили: 250 кг человек сумеет поднять разве что в ХХI веке — а я уже тогда был готов.

            — Штанга — она живая?

            — Я относился к ней с большим уважением. Никогда через штангу не перешагивал. Боже упаси ногой на неё наступить. А многие так делали. Или фотографировались — ногу ставили на гриф... Меня радует, что вы до штанги добрались. Значит, вас не только тюрьма интересует...

            — Первой вашей штангой была ось от вагонетки?

            — Да, в леспромхозе я много бед наделал. Чем сильнее становился, тем тяжелее ось от вагонеток откручивал. Причём ось эта 60-80 мм толщиной — и лишь потом, в институте, я впервые увидел настоящую штангу. Которая 28 с половиной миллиметров¹¹. Всё по Маяковскому: "Беру как ужа, как бритву обоюдоострую"¹².

            — Ну и судьба у вас, Василий Иванович...

            — Я знаю, что такое работа. С 11 лет вкалывал! В 20 лет был бригадиром на строительстве фенольного завода — а бригада моя состояла из двадцати зеков. Потом десять лет подземного стажа, в шахте работал¹³. В завале побывал.

            — Жутко?

            — Получилось, как в кино: очнулся — гипс. Шёл, по голове шибануло — и отключился. Глаза открыл уже в больнице. Вторую группу инвалидности дали. А когда со спортом закончил, задумался — что дальше? Не лезть же опять в шахту. В городе собирались открывать техникум физкультуры, предложили должность директора. Но я отказался. И директором дворца спорта быть не захотел.

            — Почему?

            — Сидеть и высчитывать — кто тряпку украл, кто ведро помойное?

  ---

   

            — Травить вас травили. Ещё с нечестной конкуренцией вы сталкивались?

            — Да сколько угодно. Меня и на чемпионате мира в Перу в 1971 году травили, и в Америке — дважды. Подсыпали что-то. Вот в Перу проснулся — голова раскалывается. Словно её накачали насосом до 250 атмосфер. Похоже, тоже наши отличились. Потому что точно такое же состояние было в 1978 году в Лас-Вегасе¹⁴. В 1977 году уже конкретно травили — да, видно, не рассчитали дозу. Я всё равно выиграл. Но если в рывке был красавец, то в толчке смотрю — ноги прокисли. Один подход сделал и отказался. А через год мне сыпанули столько, что вертлюги оторвались.

            — Это что такое?

            — Место, где берцовая кость соединяется с тазом. Когда со штангой вставал — они хряпнули. Только после Московской Олимпиады понял, кто за всем этим стоял. Тот же персонаж из Чернигова — Рыков. Поначалу-то я и мысли не допускал, что друзья способны на такое. Хотя в сборной ребята, бывало, находили в салате склянки от ампул с ретаболилом. Сыпанул конкуренту, потом анализ на допинг — и привёт. Был в Краснодаре штангист, который трижды отправлялся на чемпионат Европы — но ни разу не выступал. Приезжал — а ему вдогонку: "Валера больной". И ставили того, кто привозил икру, коньяк, водку...

            — Вы были прекрасным тренером. Почему же вас отодвинули?

            — Советского Союза не стало, и главного тренера тоже. Вот посмотрите: Олимпиада в Барселоне, 1992 год. Руковожу сборной СНГ — из десяти медалей мы взяли пять золотых, четыре серебряных и одну бронзу. Через год эта же команда, но уже без меня, вернулась вообще без золота¹⁵. Что же стряслось?

            — У вас есть ответ?

            — Я рубил приём анаболиков — тормозил, душил, выгонял... А после всё стало иначе. К тому же в те времена, когда я в союзной сборной был главным, россияне всегда вели себя нагло. Человек занял шестое место в чемпионате Союза — а ты всё равно вези его на Олимпиаду. Иначе враг России. Как-то раз послал таких подальше — и стал "антироссийским".

            — После вас звали тренировать сборную России?

            — Несколько раз приезжали в Шахты. Одному начальнику сказал: "Вы же мой характер знаете. Я лодырей отодвину от сборной. Они объединятся — и начнут лить грязь. Вы меня защитите?" — "Нет". Всё, разговор закончился. За два месяца до Сиднейской Олимпиады меня за горло схватили: "Возьми сборную..." Министр приезжал!

            — Не взяли?

            — Оставалось бы полгода — согласился бы. А за два месяца чужое дерьмо не разгрести. Ну, добавлю я кому-то от двух до пяти килограммов — это же не решит вопроса.

            — Помните, как впервые столкнулись с анаболиками?

            — Олимпиада-1972. Кто-то пустил слух, что будет проверка. И за десять дней до Игр все бросили их принимать. Итог — четыре "баранки"¹⁶. Но там проверки не было — она случилась в 1976 году. Найдите протокол чемпионата СССР, который проходил в Караганде. А потом посмотрите результаты Олимпиады в Монреале. Небо и земля. Потому что в Союзе можно было жрать что угодно — а перед Играми нужно было прекращать жрать за 55 дней. И конец.

            — Для всех, кроме вас.

            — Я перед Монреалем 17 дней лечил пах, ничего не поднимал. На Олимпиаде толкнул мировой рекорд — 255 кг. Хотел вообще 265 кг толкнуть, чтоб всем ноздри прочистить. Журналисты помешали.

            — Что-то написали?

            — Затоптали мне весь помост. Штангу откатили. Я ж не мог им объяснить, что ещё толкать хочу. Микрофоны под нос совали: "Мистер Алексеев, почему все выступили плохо, а вы установили фантастический мировой рекорд?" — "Кто на чём живёт. Пейте рашн водку!"

            — Вас подозревали в допинге?

            — Да постоянно. До 1976 года думали, что на этом сижу. В Монреаль я приехал за 9 дней до открытия Игр — прямо из аэропорта повезли на анализ. Штангу поднял — снова на анализ. А болгарин Христо Плачков в Монреаль прилетел, но в колхозе не прописался...

            — ???

            — Сначала надо было в Олимпийской деревне прописаться — на анализы только после этого отправляли. Плачков так и бродил вокруг деревни. Улетел домой, выступать не стал. Понял: или совсем ничего не поднимет, или поймают. А основной конкурент — Герд Бонк из ГДР — поднял вес на уровне второго разряда¹⁷.

            Вот, кстати, история. В декабре 1975 года я переехал в Рязань. Вскоре позвонил кто-то из вашей братвы. "Какая сумма нужна в двоеборье, чтобы выиграть в Монреале?" — спрашивает. — "420 кг хватит", — отвечаю. Хотя мой рекорд был 432,5 кг. Просто я знал, что на Олимпиаде будет допинг-контроль, и это обязательно повлияет на результаты соперников.

            Ну вот, а в мае 1976 года проходил чемпионат Европы в Берлине. Я там пару часиков почитал книжечку у окна — и слёг с межреберной невралгией. От боли два дня не мог сползти с тахты. Накануне соревнований объявил тренеру: ставь запасного. А утром проснулся — отпустило. Но деваться было уже некуда, в Берлине остался в роли зрителя. Сидел, скрипел зубами, глядя, как Бонк устанавливает рекорд в толчке — 252,5 кг. Уж не знаю, чем его там накормили. Возвратился домой — опять этот журналист звонит.

            — С тем же вопросом?

            — Да. Я повторил ему: "420 кг хватит". Месяц спустя на чемпионате СССР в Караганде я установил новый мировой рекорд в сумме: 435 кг. Но через несколько дней Плачков в Болгарии поднял 442,5 кг! И снова звонок журналиста, в голосе ирония: "Даже теперь цифры не поменялись?" — "Возьмите фломастер и запишите — 420 кг!" А что в итоге?

            — Что?

            — В Монреале Бонк осилил всего 405 кг. Но для серебра этого оказалось достаточно. А я поднял 440 кг и стал двукратным олимпийским чемпионом.

            — Вам когда-нибудь предлагали анаболики?

            — Был такой профессор Беленький. Как-то раз предложил попробовать. Я ответил: "На себе их испытывай". Но, думаю, в 1968 году в олимпийской сборной какую-то дрянь давали. Тогда у меня спину заклинило.

  ---

   

            — Валерий Борзов нам рассказывал, что в Киевском институте физкультуры учился вместе с борцом, который позже эмигрировал в Израиль. На Олимпиаде в Мюнхене он оказался в числе заложников и погиб...

            — А я знал израильских штангистов, которых террористы положили. Но ведь тогда, в 1972 году, много и забавного было. Председатель Спорткомитета Сергей Павлов предупреждал — по Мюнхену расклеены плакаты: "Русский убил твоего отца в Сталинграде, а ты должен победить его здесь". Ко мне приставили офицера КГБ. Все опасались провокаций, отравлений — например, еду мне таскали прямо в номер. Её было так много, что хватало на артистов из группы поддержки. Миронов, Крамаров, Ротару, Галка Ненашева и ещё какие-то неизвестные девки — все оголодавшие были. А я к тому же привёз десять бутылок водки и десять рыбцов. Говорил: "Вон холодильник, доставайте, открывайте..."

            — Ещё встречались с артистами?

            — С Хазановым, с Толкуновой. На "Голубые огоньки" приходил. С Игорем Кирилловым всегда тепло общались. Однажды стояли перед съёмкой — у него руки от волнения тряслись. "Как же выступать будешь?" — ахнул я. Кириллов улыбнулся: "Рот открою — всё мигом пройдёт".

            — А вас перед соревнованиями колотило?

            — Так — никогда. Но я поражался, в каком состоянии люди порой выходили на помост. Меня-то все как демона боялись. На бельгийца Сержа Рединга посмотрю — и он потёк...

            — В смысле?

            — Пот ручьём. Причём капли в три раза больше обычных. Я и не предполагал, что такие бывают. А с Рудиком Мангом из ФРГ парой слов перебросишься — он пятнами идёт. "Эх, ребята, — думаю, — какие же вы слабые..." Они воевали со мной и со штангой, а я — только со штангой.

            — В Мюнхене Мангу специальную дверь сделали на помост — лишь бы с вами не пересекался?

            — Дверь-то ладно. Гораздо хуже, что немцы с грифом смухлевать решили. В первом подходе я вышел толкать 225 кг. На грудь штангу цап, а она меня сбила, и я сделал кульбит назад. Встал, отряхнулся. Второй подход. Гриф покрутил — а его, оказывается, "задавили". Сделали так, чтобы он не крутится. При таком раскладе, когда штангу кидаешь на грудь, она просто сбивает с ног. Я на чемпионате Европы в Румынии так же попался — и не мог сообразить, в чём дело.

            — Из ваших восьмидесяти мировых рекордов — какой дался особенно тяжело?

            — В 1977 году я выступал в Лужниках перед депутатами Верховного Совета. Чтоб порадовать их, пошёл на мировой рекорд — 256 кг. И тут внезапно врубили восемь световых пушек. Для фигуристов это нормально. А у нас так делать никак нельзя. Я почувствовал себя зайцем, которого из-под фар гонят браконьеры. Закрыл глаза, взял 256 кг на грудь и толкнул. Абсолютно не соображая, где я и кто я. Это был ужас! Когда ушёл с помоста, выдохнул: "По физическому напряжению толкнул 300 кило! "

            — Сколько тогда платили за рекорды?

            — 630 рублей. Но я лепил рекорды пачками, и наши чиновники нашли способ, как мои призовые обкорнать. Установишь рекорд на союзном турнире — дают 80% от этой суммы. На российском — 60%. На турнире спортобщества — 40%. Сдвоил — платят всё равно как за один. Потом новое правило ввели — если занял первое место и установил рекорд, то премию получаешь только за что-то одно.

            — Разница большая?

            — За рекорд те же 630 рублей, а за первое место — 500 рублей. Иногда я специально притормаживал, чтобы раньше времени не установить рекорд. В рывке-то я не мог поднять сумасшедшие веса, а в толчке предел точно был далеко. Я остановился на 256 кг — а мог бы при хорошем настроении толкнуть 270 кг. Здесь ведь ещё психология работает. Допустим, выгреби я сразу всё, при отсутствии дальнейших рекордов у светлых умов возникли бы вопросы: мол, кончился Алексеев, отработал своё. Да и противники быстрее подтянулись бы. Поэтому лучше потихоньку каждо

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:

  Сила Василия Алексеева

  О Василии Алексееве ходит много легенд, и имя его до сих пор на слуху, несмотря на то, что с большим спортом он расстался более трех десятилетий назад.

  Одна из них о том, как один из журналистов, собираясь на интервью, уточнил его адрес в городе Шахты. Великий чемпион обиделся на наивный вопрос, и интервью не состоялось. Поэтому, не желая наступить на те же грабли, нахожу дом Алексеева сама. Это несложно. Одна из аллей города самая что ни на есть звездная: на протяжении целого километра расположены баннеры с огромными портретами всех олимпийских чемпионов, которых подарил стране и миру скромный шахтерский городок.

  Сила Василия Алексеева

  О Василии Алексееве ходит много легенд, и имя его до сих пор на слуху, несмотря на то, что с большим спортом он расстался более трех десятилетий назад.

  Одна из них о том, как один из журналистов, собираясь на интервью, уточнил его адрес в городе Шахты. Великий чемпион обиделся на наивный вопрос, и интервью не состоялось. Поэтому, не желая наступить на те же грабли, нахожу дом Алексеева сама. Это несложно. Одна из аллей города самая что ни на есть звездная: на протяжении целого километра расположены баннеры с огромными портретами всех олимпийских чемпионов, которых подарил стране и миру скромный шахтерский городок. Их оказалось столько на душу населения, что Шахты попали в Книгу рекордов Гиннесса.

  А сам Василий Алексеев живет, как и тридцать лет назад, в небольшом одноэтажном домике в самом центре рядом со старым зданием мэрии и стройной аллеей сосен.

  Устроившись в медвежьих размеров кресле, замечаю крошечный кистевой эспандер - чемпион не считает мелочами делать простейшие упражнения на укрепление мышц и выжимает резину 1000 раз. "А дело, знаешь, не в размере снаряда, - преподал чемпион первый урок своей уникальной технологии тренировок. Каждый день, много-много раз выжать маленький эспандер, и кисть держится в форме".

  Российская газета: Василий Иванович, вы - символ советского славного спорта, и каковы же ваши ощущения, что уже нет той страны и спорта советского?

  Василий Алексеев: Отчасти жалею. В советское время было очень много достижений. Мы выиграли войну, создали совхозы, у нас было сельское хозяйство, которого сейчас нет. Мы первыми запустили в космос человека, предотвратили ядерную войну. Но в той правящей партии было столько дерьма. Социализм сам по себе, наверное, хорошая штука. Но, как и везде, во власть пролезают проходимцы. Получился же нормальный социализм в Китае, в Швеции, живут же люди хорошо. Там законы строже, мохнатых лап нет. У нас же на первых годах демократии мы покойников хоронили в целлофановых мешках - оттого что денег не было, ты этого не помнишь, да? А дефолт - обокрали народ за одну ночь...

  РГ: И вас лично это коснулось?

  Алексеев: У меня были деньги хорошие на книжках. Все ушли в чьи-то карманы. В последние годы чувствую разочарование - смотрю, народ нищает. Ведь сто рубликов добавят, а за свет, газ, воду сумасшедшие тарифы. Особенно у нас, в Шахтах. Люди, на мой взгляд, просто нищенствуют. Сейчас вот новая власть в город приходит, прежний мэр и его команда ушли. Как отношусь к этому? Как говорят во Франции, король умер - да здравствует король.

  Я в течение семи лет получал 15 тысяч рублей. Сначала это были деньги, но превратились в рядовую пенсию. Потом добавили президентскую стипендию, еще пятнадцать тысяч. Будет ли хватать? Конечно. Хватало же пятнадцати. Но до младшего лейтенанта полиции не дотягиваю. Я всегда чувствовал себя защищенным. В социальном плане, в любом. Но можно ли сказать также о тысячах других?

  Ведь чиновники остались по природе своей те же, и отношение к спортсмену как к отработанному материалу вряд ли кардинально изменилось. А ведь у нас много достойных людей - их и отмечать надо достойно, и не только спортсменов это касается.

  РГ: Ощутили вы на себе переход из одной страны в другую?

  Алексеев: Еще как. Я в 91-м жил в Шахтах, здесь. Уже был пенсионером, хотя из спорта ушел поздно - почти в 39 лет. Сидели в темных домах, без света - то был самый пик веерных отключений, энергетическая система, создававшаяся десятилетиями, была доведена до полного развала. Особенно это ощущалось в таких городках, как наш. В Шахтах полностью уничтожили угольную промышленность, вслед за ней сыграли в ящик и машиностроительные заводы, производившие технику для горняков. Куда делся народ? Побежал из города. Единственное, что мы приобрели - возможность говорить, что думаем. Вот как я сейчас. Но я бы не назвал это свободой слова. Это вседозволенность.

  РГ: А были приглашения покинуть свою страну?

  Алексеев: Упаси господь, все знали, что я ярый коммунист. А сейчас еще ярее. Но ни в какую партию не вхожу, потому что не верю людям, давно ставшим богатыми бизнесменами, которые ни за что уже не борются, ведь им это по большому счету не надо.

  РГ: Теперь чемпионы, возвращаясь победителями, получают и машины, и квартиры, и существенные премии. Раньше ведь такого не было. Вот сколько вы получали в советские годы?

  Алексеев: 300 за Союз и 3000 рублей за олимпийскую медаль. За эти деньги можно было купить мотоцикл. С коляской. Сейчас платят сумасшедшие деньги. А толку нет. Вот скажу про футбол: на поле играют 22 миллионера, а нищие смотрят с трибун. Миллионеру нужно ломаться, травмы получать - зачем? Если можно спокойно отыграть. Он не боится, что его выгонят - ведь все такие же, как он, всю команду не выгонишь. Раньше у нас в голове деньги не стояли. У нас Родина была, флаг, патриотизм, это не пустые слова. Сейчас его очень сложно как-то обнаружить у спортсменов. Причина - отсутствие массовости спорта: негде взять, неоткуда вырастить спортсмена большого полета, нет скамейки запасных.

  РГ: Вы сильный человек физически. Чтобы стать самым сильным человеком планеты - можно вас так называть - что нужно? В чем сила?

  Алексеев: Физически были намного сильнее меня - и в стране, и за рубежом. Особенно в приседаниях, тяге. Но в технике подъема штанги, в скорости ее подъема мне равных не было. Я умудрялся все мышцы вложить в этот подъем, а в первую очередь силу характера, духа. У нас много спортсменов, которые всю силу оставляют на тренировочном помосте и не доносят ее до соревновательного. Выходят туда и ничего не соображают. Был герой дома, а теперь дрожит весь. И это бывает не просто часто - поголовно. Человек слаб характером, ему нужно думать о том, как донести силу до победы. Надо тренировать характер любыми методами. В силе духа вся сила. И как она измеряется - нет такого прибора.

  РГ: Вам даже Высоцкий песню посвятил, "Штангист". А вы всегда такой, с характером?

  Алексеев: В жизни я совсем не грозный, я пушистый. Мне многие говорят: у тебя тяжелый характер. А на каких весах это можно измерить? Я считаю, у меня нормальный характер. У меня очень много друзей, они тянутся ко мне, и никто не считает меня тяжелым человеком. Кто-то слепил образ, и пошло... Про меня столько бреду сочинено. Рассказывали, что в советские годы я голодал и хлеб мешками покупал. Да, было мало продуктов. Жил в Рязани, там такой хлеб неудобоваримый делали, и вот я ездил за свежими буханочками в Москву. А чтобы не каждый день мотаться, брал сразу мешок бородинского. А сейчас был в Киеве, там Олег Блохин насочинял, что я пью молоко литрами. Я ему: Олег, я вообще молоко не пил никогда, потому что для меня это пурген. Тем более перед соревнованиями. Представляете? А любимое блюдо на самом деле у меня как у Жванецкого - мятка с капустой квашеной.

  

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  "Лучшей характеристикой этого богатыря являются слова знаменитого антрипринёра «Лебедева, Дяди Вани». «Довольно сказать — «Вахтуров», и этим сказано все. По силе даже не сверхчеловек, а ихтиозавр, и притом кружит двойные пируэты. Родом с матушки широкой Волги. По натуре также широк, как и в плечах....Васька Буслаев XX века, – но только в смокинге " (из альбома "Борцы" 1917г). "Николай Вахтуров! – и из "парада", ласково улыбаясь, грузно выступает колоссальная фигура нижегородского богатыря. Стихийный борец. По размаху натуры и по темпераменту – перенесшийся к нам в XX век былинный Васька Буслаев. Это воплощенная в мускулистое тело "идея натиска". Бесшабашный русский борец, ломающий всех, кто попадает в его объятия.

  "Лучшей характеристикой этого богатыря являются слова знаменитого антрипринёра «Лебедева, Дяди Вани». «Довольно сказать — «Вахтуров», и этим сказано все. По силе даже не сверхчеловек, а ихтиозавр, и притом кружит двойные пируэты. Родом с матушки широкой Волги. По натуре также широк, как и в плечах....Васька Буслаев XX века, – но только в смокинге " (из альбома "Борцы" 1917г). "Николай Вахтуров! – и из "парада", ласково улыбаясь, грузно выступает колоссальная фигура нижегородского богатыря. Стихийный борец. По размаху натуры и по темпераменту – перенесшийся к нам в XX век былинный Васька Буслаев. Это воплощенная в мускулистое тело "идея натиска". Бесшабашный русский борец, ломающий всех, кто попадает в его объятия. Даже очень сдержанный партер разражается аплодисментами, которые на галерее переходят в настоящую бурю", – писал о нем журнал "Геркулес" (1913 г.). Таким вошел в историю русского спорта чемпион мира, ученик Ивана Поддубного Николай Вахтуров. Николай (Никандр) Александрович Вахтуров родился 31 декабря 1882 года в деревне Кадницы, что под Нижним Новгородом. С детства, как и многие другие русские атлеты, познал нужду и лишения, рано пошел работать грузчиком, где впервые проявил свою богатырскую силу. До нас дошел рассказ об одном эпизоде из его трудовой юности. В восемнадцать лет Николай перебрасывал с места на место мешки с солью. Матросы улыбались, смотря на его потеху, покачивали головами: — И дает же человеку Бог силу. Мешки-то точно не солью, а опилками набиты, — говорили они. — Нам двоим так не поднять. Раз кто-то в шутку сказал Николаю: — Унесешь на пристань вот этот якорь? — А что не унести, — ответил простодушный силач, — наваливайте, унесу. Десять матросов, подняв 320-ти килограммовый якорь, навалили на широкую спину Вахтурова. — Глянько! Несет, — сказал рыжебородый боцман. В последствии этот юношеский опыт сгодился Вахтурову при исполнении силового номера в цирке. Вахтуров носил на себе связку из гирь и штанг общим весом 384 килограмма, а однажды установил такой рекорд. Перебросил двумя руками двухпудовую гирю «32 кг» через железнодорожный вагон. Как-то с парохода, где Николай Вахтуров служил матросом, сгружали очень тяжёлый и неудобный тюк с мануфактурой. Несколько матросов собрались катить его, но это очень задерживало разгрузку, а каждая минута была на счету: следом поспевал пароход конкурентов, стараясь придти вперёд и забрать всех пассажиров. Вахтуров предложил, чтобы тюк взвалили ему на спину, после чего быстро перенёс его по трапу на пристань. Все, кто это видел, пришли в восторг: в тюке было 24 пуда А вот какое сообщение было опубликовано в февральском номере журнала «Геркулес» за 1914 год. В Кишиневе 23 января 1914 года Николай Вахтуров демонстрировал атлетические номера: по помосту, который лежал у него на груди, прошел весь парад борцов, а затем проехали три извозчих повозки с седоками! Так же до нас дошел график тренировок и режим дня одного из сильнейших борцов двадцатого века Николая Вахтурова, написанный им самим. «Встаю в 6 часов. Гуляю час. Прихожу домой и пью четыре стакана сладкого чая. Отдыхаю лежа в постели около получаса. Затем в течение часа занимаюсь с легкими гантелями «остается лишь догадываться что такое в его понимании легкие гантели» по системе И.В. Лебедева. Бегаю на месте с глубоким дыханием 15 минут. Обтираюсь мокрым полотенцем и иду гулять часа на полтора. Придя домой, тяну резину минут двадцать и отжимаюсь на брусьях 50 раз подряд. «Вес Вахтурова 136 кг» а затем пять минут прыгаю через стулья. Принимаю воздушную ванну сидя на стуле и обтираю все тело одеколоном. Обедаю, преимущество отдаю зелени. Гуляю около часа. Сплю часа полтора. Проснувшись, что либо читаю. Пью четыре стакана чая. Иду в цирк, где борюсь. На следующий день, встав, сразу начинаю тренироваться в борьбе часа полтора. Вытягиваю противника наверх обратным поясом по 20—25 раз «весом 110—120 кг». Затем бегаю и иду гулять. Вот и вся моя «система» в которую по воле судьбы уложилась и вся моя жизнь.» После окончания городского училища некоторое время работал кассиром на пароходе, а затем был призван в армию в Петербургский лейб-гвардейский гренадерский полк. Там он служил вместе с братом знаменитого борца Ивана Поддубного Митрофаном, что в определенной мере и определило его дальнейшую карьеру. Митрофан много рассказывал Николаю о своем брате, о его победах над борцами мирового класса. В Петербурге в это время было массовое увлечение борьбой и силовыми трюками. Энтузиаст физической культуры граф Георгий Иванович Рибопьер открывает атлетический кабинет, в котором могли заниматься и любители и профессионалы. Вахтуров стал приходить на тренировки в этот спортивный зал. Интересно, что во время своего первого посещения, он очень легко толкнул двумя руками штангу весом 6 пудов20 фунтов(тогда штанги были шаровыми с “мертвыми” грифами, вес поднятой штанги 116кг). В это время в Петербург на чемпионат приезжает Иван Максимович Поддубный. Митрофан знакомит Вахтурова со своим братом. Поддубный с удовольствием осмотрел мощную фигуру молодого богатыря и пригласил его на свои тренировки. Итак, Вахтуров стал учеником знаменитого Ивана Поддубного. После окончания службы Вахтуров впервые принял участие в чемпионате французской борьбы. Это произошло в Москве в "Аквариуме". Вахтуров сразу же завоевал симпатии зрителей. Через некоторое время он вместе с Поддубным едет на гастроли в Германию, где завоевывает первый приз. Затем в Софии выигрывает первый приз и получает звание чемпиона мира по французской (классической) борьбе. Схватки с ним старались избегать многие знаменитые западные отлеты. Николай Вахтуров побеждал многих борцов с мировыми именами, но схватки с Иваном Поддубным и Иваном Шемякиным заканчивались вничью. Антропометрические данные Вахтурова: рост -184 см, вес -136 кг, окружность грудной клетки при вдохе -134 см, бицепс -51 см, шея -53 см, предплечье -38 см, бедро -76 см, голень -47 см. В популярном спортивном журнале «К спорту» за 1913 год были опубликованы результаты 1-го конкурса самых популярных силачей и профессиональных борцов. Первое место поделили Вахтуров и Поддубный (набрали по 80 очков). Некролог В 1917г. по искривленным улицам Тифлиса с бешеной скоростью мчался легковой автомобиль. В нем сидели двое любимцев местной публики — Николай Вахтуров и борец Разумов. Казалось, судьба им улыбалась. Вдруг произошла ужасная катастрофа. Шофер не успел затормозить при повороте, и машина со страшной скоростью врезалась в телеграфный столб. Разумова выбросило силой удара на мостовую, и он отделался больничной койкой. Вахтуров тут же скончался. Не часто улицы Тифлиса видели такое скопление народа на похоронах. Торопливо закрывались магазины, учащиеся были распущены, весь город шел за гробом чемпиона мира. Так трагически погиб чистой души человек, замечательный русский борец Николай Вахтуров, которого Иван Поддубный считал своим наиболее талантливым приемником.

  

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  Знаменитый русский атлет Иван Шемякин родился 3-го сентября 1877 года в подмосковной деревне Переделицы. Его отец Василий Никитич умер рано. В поисках заработка семья Шемякиных перебралась в Петербург к дальним родственникам. "Жила наша семья в Петербурге, и все горбом зарабатывали свой хлеб. Народ все был крупный, высоченный - во мне 2 аршина 13 вершков, а я чуть ли не самый низкорослый из нас. Учился на медные деньги в городском училище. Потом стал работать у брата, он был механиком-монтером", - вспоминает Шемякин в журнале "Геркулес". С пятнадцати лет Иван загорелся цирком, где он впервые увидел легендарного русского силача Павла Ступина. Это великан, удостоенный кисти Кустодиева, выступал в крестьянском костюме, носил на себе лошадь, боролся с медведем, рвал цепи, ломал подковы.

  Знаменитый русский атлет Иван Шемякин родился 3-го сентября 1877 года в подмосковной деревне Переделицы. Его отец Василий Никитич умер рано. В поисках заработка семья Шемякиных перебралась в Петербург к дальним родственникам. "Жила наша семья в Петербурге, и все горбом зарабатывали свой хлеб. Народ все был крупный, высоченный - во мне 2 аршина 13 вершков, а я чуть ли не самый низкорослый из нас. Учился на медные деньги в городском училище. Потом стал работать у брата, он был механиком-монтером", - вспоминает Шемякин в журнале "Геркулес". С пятнадцати лет Иван загорелся цирком, где он впервые увидел легендарного русского силача Павла Ступина. Это великан, удостоенный кисти Кустодиева, выступал в крестьянском костюме, носил на себе лошадь, боролся с медведем, рвал цепи, ломал подковы. Позднее Шемякин увидал выступления Эмиля Фосса и братьев Рассо - не менее именитых атлетов. Иван начал упорно тренироваться. Сначала он самостоятельно занимается с гирями и тяжелыми металлическими заготовками, найденными в вагонных мастерских. Через некоторое время Шемякин пришел в адмиралтейское гимнастическое общество, где его постигло разочарование, так как там занимались только гимнастикой. Все изменила встреча с И. В. Лебедевым ("дядей Ваней"), который сразу обратил внимание на Шемякина и предложил ему заниматься в кружке у знаменитого доктора Краевского. Уже на первом занятии Иван толкнул двумя руками штангу весом в 72 килограмма. В это время он работает на Николаевской железной дороге рабочим в вагонных мастерских, а затем проводником. "То и дело катаюсь "Петербург - Москва" и обратно. Как стоянка в Москве, иду на московскую атлетическую арену барона Кистера заниматься. В то время в Москве была пора расцвета тяжелой атлетики. Тогда москвичи "резались" на рекорды с петербуржцами. Бывало, приду на арену к Кистеру и все дразню москвичей, что наши больше поднимают", - позже вспоминал Шемякин. И. В. Лебедев также тепло вспоминает о нем: "Из длинного-предлинного юноши Шемякин стал уже тогда формироваться в того колосса, каким его видим теперь". В 1899 году в Михайловском манеже на состязаниях Велосипедно-атлетического общества по гирям Шемякин выигрывает первый приз, затем следует третий - на чемпионате России. Эти успехи настолько окрыляют его, что он решает стать профессиональным атлетом. Доктор Краевский подарил ему шаровую штангу и несколько гирь. С этим небогатым реквизитом Шемякин начал выступать публично. Он поднимал гири, жал на мизинцах двухпудовые гири, жонглировал ими, держал на себе качели с десятью людьми. Вскоре Шемякин оказался в армии, в лейб-гвардии Преображенском полка, куда брали только рослых, физически крепких людей. И там он продолжал тренироваться. В 1904 году после окончания армейской службы Шемякин работает в петербургском цирке Чинизелли. На его выступлениях всегда было много публики. Помимо атлетических тренировок, он занимался борьбой и вскоре стал одним из сильнейших борцов России. Шемякину предложили контракт на выступления в Европе и Америке. Он ответил согласием и отправился на гастроли, где выступал и с атлетическими номерами, и побеждал на ковре многих борцов с мировыми именами. В 1907 году на Мадридском чемпионате по французской борьбе Шемякин получил первый приз, а затем в Дюссельдорфе занял первое место и получил звание чемпиона мира. После триумфальных гастролей он вернулся в Россию, которую больше не покидает. Теперь Шемякин активно выступает с демонстрацией атлетических номеров. Популярный журнал "Геркулес" так описывает одно из его выступлений: "Бенефис Шемякина собрал у нас полный цирк зрителей. Бенефициант работал с гирями, носил по арене шесть человек и в заключение повез телегу с 20-ю пассажирами". В 1908 году в Петербурге атлет ставит уникальный силовой номер - на его плече сгибают металлическую балку. Вот как Шемякин пишет в своих воспоминаниях об этом ярком периоде своей жизни: "В 1908 году приехал я в Петербург к моему прежнему учителю И. В. Лебедеву, да так и остался в России. Родной северный климат дал мне много новых сил, и я окончательно вошел в спортивную "форму". И не тянет меня за границу. Вот только хотелось бы одним глазом посмотреть на бой быков в Мадриде, да как выйдешь на крыльцо своего домика, сядешь на ступеньки и невольно сам себе скажешь: "Нет, длинный, порыскал по белу свету, а все же лучше, чем дома, тебе нигде не было. Никуда я за границу больше не поеду". В 1913 году, Иван Шемякин принимает участие во всемирном чемпионате, проходившем в Петербургском цирке "Модерн". Он побеждает знаменитого Ивана Заикина и Николая Вахтурова и занимает первое место. В годы Первой мировой войны Шемякин призывается в действующую армию. На фронте получает ранение в ногу. Выйдя из госпиталя, он отправился в Полтаву, где стал усиленно тренироваться и снова приобрел былую силу и ловкость. Шемякин продолжает участвовать в турнирах по французской борьбе, а также выступает с атлетическими номерами. И снова победа за победой. Только поединки с Иваном Поддубным всегда заканчиваются ничьей. Он выступает в цирке до 1941 года, ведет активную тренерскую работу, читает лекции по физическому развитию в клубах. До последних дней Иван Шемякин обладал большой физической силой и не прекращал атлетических тренировок. Даниил Яковлевич Чеховской, сын знаменитого Якубы Чеховского, хорошо знавший Шемякина, навестил его в 1952 году в Полтаве. "Осенью, возвращаясь из Крыма, я с семьей заехал в Полтаву навестить Ивана Васильевича. Два дня пролетели незаметно. Шемякин вспоминал о былых баталиях на ковре, молодость, друзей. До сего времени занимается с гантелями и гирями. Занимается и по системе Анохина. Он был бодр и энергичен". Иван Шемякин скончался в 1952 году. Несмотря на высокий рост и большой вес, у Шемякина было великолепное телосложение. Он был очень гибок и ловок в борцовских поединках. Не менее легко и изящно давались ему труднейшие атлетические номера. Также Шемякин был награжден двумя интереснейшими наградами за атлетические рекорды - медалью имени "Отца русской атлетики" доктора В. Краевского и медалью имени литератора и старейшего русского атлета В. Гиляровского. Антропометрические данные: Рост - 193 см Вес - 120 кг Окружность грудной клетки при вдохе - 134 см Бицепс - 45 см Бедро - 70 см Голень - 45 см

  

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  продолжение....Немцы преклонялись перед его силой и всемирной славой. Поговаривали, что в бильярдную к Поддубному заходили местные старики втихую послушать наше радио. В феврале 1943-го в Ейск вошли части Красной Армии. На Поддубного посыпались доносы, мол, на немцев работал. За Ивана Максимовича взялось НКВД. Провели обстоятельную проверку, никаких фактов сотрудничества с фашистами не обнаружили. Что касается бильярдной, то ее квалифицировали «как чисто коммерческое заведение». Конечно, Поддубному повезло: осудить и отправить в лагерь его тогда ничего не стоило. Эта магическая фамилия, видимо, подействовала на самые горячие головы СМЕРШа. После освобождения Ейска Иван Максимович ездил по близлежащим воинским частям и госпиталям, выступал с воспоминаниями.

  продолжение....Немцы преклонялись перед его силой и всемирной славой. Поговаривали, что в бильярдную к Поддубному заходили местные старики втихую послушать наше радио. В феврале 1943-го в Ейск вошли части Красной Армии. На Поддубного посыпались доносы, мол, на немцев работал. За Ивана Максимовича взялось НКВД. Провели обстоятельную проверку, никаких фактов сотрудничества с фашистами не обнаружили. Что касается бильярдной, то ее квалифицировали «как чисто коммерческое заведение». Конечно, Поддубному повезло: осудить и отправить в лагерь его тогда ничего не стоило. Эта магическая фамилия, видимо, подействовала на самые горячие головы СМЕРШа. После освобождения Ейска Иван Максимович ездил по близлежащим воинским частям и госпиталям, выступал с воспоминаниями. Время было нелегкое. Народ голодал… Тот паек, на котором сидел весь Ейск, не мог даже в малой степени удовлетворить потребности могучего организма борца. Он написал в Ейский горсовет: «По книжке я получаю 500 граммов хлеба, которых мне не хватает. Я прошу добавить мне еще 200 граммов, чтобы я мог существовать. 15 октября 1943 года». Он просил помощи у Ворошилова, но ответа из Москвы так и не дождался. Немцы выдавали ему по 5 килограммов мяса в месяц. Теперь он нередко приходил к директору ейского хлебозавода. Тот никогда не отказывал старику в куске хлеба. Если Поддубному присылали из Краснодара дополнительный сахарный паек на месяц, он съедал его за один день. Чтобы поддержать себя, носил в скупку одну за другой медали. Иногда от недоедания он сваливался в постель и лежал несколько дней, чтобы подкопить сил. Было заметно, что вечное ощущение голода, невозможность насытить свой организм, далеко не такой, как у всех, накладывали на него свою печать. После войны видели уже другого Поддубного: с опущенными плечами, с выражением грусти и обиды, застывшим на лице. Всегда натура широкая, бессребреник, он стал прижимист. Насыпав в короб муки, ставил на ней отпечатки пальцев, чтобы никто не смог взять даже щепотки. Такие мелкие подробности лучше всех пространных описаний дают представление о последнем этапе жизни самого прославленного и непобедимого из русских богатырей. А ведь где-то на Западе на счетах Поддубного лежали огромные суммы, которыми он не воспользовался, весьма интересовавшие его дальних родственников. ...Ноги уже не держали старика. Однажды, возвращаясь с базара, он упал. Врачи поставили диагноз: закрытый перелом шейки бедра. Могучий организм теперь отказывал в помощи: кость не срасталась. Ему удавалось на костылях добираться лишь до скамейки, которую выставляла к калитке его жена. Здесь он мог хоть поговорить с проходившими мимо людьми. Умер Поддубный в 1949 году на семьдесят восьмом году жизни. Кто знал их семью, говорили, что для Поддубных это не возраст — там помирали далеко за сто лет. Кряжистый род был, вечный... Получив телеграмму из Москвы «Хоронить как положено», гроб с телом Поддубного установили в здании спортшколы. Похоронили его не на кладбище, а в городском парке, где от военных лет остались могилы погибших здесь летчиков. Поставили простую ограду, на дощечке написав суриком: «Иван Поддубный». Вскоре всю эту территорию затянуло травой. Тихо и мирно здесь паслись местные козы с коровами. Но однажды по Би-Би-Си передали, что в городе Ейске в запустении, почти стертая с лица земли, находится могила Ивана Поддубного — человека, которого так никто и не смог положить на лопатки. Тогда власти стали искать место захоронения и поставили гранитный памятник. На черном камне высечено: «Здесь русский богатырь лежит». Наверное, имена и лица прошлого возвращаются к нам не случайно и даже не по случаю круглой даты, а когда в том появляется общественная потребность. Она неосязаема, но факт ее существования отрицать невозможно. В нашей сегодняшней жизни, когда всему, кажется, определены цена и такса, фигура Ивана Поддубного — не только непревзойденный спортивный феномен, а укоризна. Это чувствуют даже совсем молодые люди, недавно написавшие о нем так: «В среде профессиональных борцов существовали понятия «шике» и «бур». Первое означало работу на зрителя — артистичную демонстрацию эффектных приемов. Финал «шике» был заранее известен борцам. В «буровой» же борьбе определяется наисильнейший... Поддубный никогда не ложился по приказу организатора чемпионата на лопатки. Только за одно это мы, проводящие большую часть жизни в «шике», обязаны помнить о Поддубном». И к этому нечего добавить. Неподалёку от могилы находится Мемориальный музей Поддубного. Он был открыт в 1971 г.. к столетию со дня рождения Ивана Максимовича. Это уникальное учреждение, являющееся единственным в России музеем, посвящённым одному спортсмену. В основу оформления экспозиции поставлен образ цирка «Шапито», с которым связана спортивная и трудовая биография Поддубного. Фонды музея насчитывают более 2500 экспонатов, среди которых личные вещи, уникальные фотографии и афиши, рассказывающие и жизни и спортивной карьере. Особенно впечатляют скрученные тесемкой толщиной с палец стальные гвозди, разорванные великим борцом цепи, переломанные пополам подковы, халат шириной около полутора метров, оригинал Ордена Трудового Красного знамени. Тот самый орден, который он не боялся носить при немцах во время оккупации. Хранятся здесь тренировочные снаряды, среди них штанга 75 кг. Вообще спортивным снарядом Поддубному могла служить чугунная ось или обычный кусок рельса. А вот силу пальцев он развивал с помощью обычных теннисных мячиков, которые носил с собой. Была у него и знаменитая чугунная тросточка, о которой ходили легенды. Рассказывают, когда он прибыл в США, в Нью-йоркском порту его встретила толпа журналистов. Одному из них Иван Максимович дал подержать свою «тросточку» и тот от неожиданной тяжести уронил её себе на ноги. С этой «тросточкой», в 19,5 кг. И. Поддубный прогуливался по улицам Ейска. Сейчас она хранится в музее. В цокольном этаже – зал борьбы ДЮСШ №1.

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  
  #
  Комментарии (0)

  ---

• arkadij cherkashin - 1 г., 7 мес. назад:
  Поддубные были из запорожских казаков. Их предки сражались в войсках Ивана Грозного, защищая Русь от татар, а при Петре I бились со шведами под Полтавой. Иван родился в Полтавской губернии в 1871 году. После первенца у четы Поддубных появились еще трое сыновей и трое дочерей. Иван, как старший из детей в семье, где привыкли считать гроши, к тяжелой крестьянской работе был приучен сызмальства и выполнял ее шутя. Односельчане не удивлялись тому, что мешки с зерном он бросал на телегу так, будто их набили сеном. Яблоко от яблоньки недалеко падает: глава семьи Максим Иванович сам был богатырского роста и силы геркулесовой. Через много лет, будучи всемирно известным чемпионом, Поддубный скажет, что человек сильнее его — только отец.

  Поддубные были из запорожских казаков. Их предки сражались в войсках Ивана Грозного, защищая Русь от татар, а при Петре I бились со шведами под Полтавой. Иван родился в Полтавской губернии в 1871 году. После первенца у четы Поддубных появились еще трое сыновей и трое дочерей. Иван, как старший из детей в семье, где привыкли считать гроши, к тяжелой крестьянской работе был приучен сызмальства и выполнял ее шутя. Односельчане не удивлялись тому, что мешки с зерном он бросал на телегу так, будто их набили сеном. Яблоко от яблоньки недалеко падает: глава семьи Максим Иванович сам был богатырского роста и силы геркулесовой. Через много лет, будучи всемирно известным чемпионом, Поддубный скажет, что человек сильнее его — только отец. Максим Поддубный имел колоссальную физическую силу: один, без всякого напряжения, поднимал пятипудовые мешки с зерном и бросал их на телегу. Его односельчане вспоминали такой случай: на ярмарке Максим Поддубный купил чугунное основание к телеге, так называемый «ход». Нужно было забросить его на телегу. Помощников рядом не было, и Максим решил сделать это сам. Положив два бревна, одним концом на землю, другим на телегу, он стал продвигать по ним «ход», как по рельсам, сдерживая его всем телом. Вдруг бревна разошлись. телега поползла вниз. Максим подставил ногу, и огромный «ход» остановился, но нога была сломана. Не обращая внимания, он удерживал чугунную деталь еще некоторое время, пока не подбежали люди. И, несмотря на сломанную ногу, сам отвез покупку домой. Мать Ивана Поддубного, Анна Даниловна, происходила из старинной казацкой семьи Науменко, род которых славился своим долголетием. Говорят, дед Ивана по линии матери, бывший солдат, отслужив в армии 25 лет, дожил до 120. Рос Иван так же, как и все крестьянские дети. Вот только в 16 лет он легко пригибал к земле корову за рога. Силен был и младший брат Ивана Поддубного Митрофан, который как-то вытащил из ямы вола весом 18 пудов(300кг), а один раз в Туле потешал публику, подержав на плечах помост с оркестром, который играл "Многая лета…". Для сына Максим Иванович стал и первым тренером, и первым противником. По праздникам на радость жителям деревни они боролись. Оба силача, окруженные со всех сторон тесной стеной односельчан, брали друг друга за пояса и не отпускали до тех пор, пока кто-нибудь не окажется лежащим на лопатках. Иногда Максим Иванович, щадя самолюбие сына-подростка, великодушничал и поддавался. Больше никогда у Ивана не будет таких благородных соперников — явятся ожесточенные, хитрые, бесчестные... Пересечения линий любви и таланта Когда минуло семнадцать, покинуть родные места Ивана заставила сердечная драма: Аленку Витяк, дочку зажиточного хозяина, с которой у него случилась первая любовь, за него, бедняка, не отдали. Иван подался в Севастополь. Здоровенного парня тут же взяли в грузчики греческой фирмы «Ливас». Здесь он впервые удивил окружающих своими незаурядными физическими данными. Однажды потребовалось погрузить на баржу лошадь, но она, боясь воды, всеми силами противилась этому. Ни кнут, ни ласка не помогали. Неожиданно для всех около упрямой лошади оказался крепкий молодец, который подлез под нее и перенес на баржу. Слухи о необыкновенно сильном грузчике быстро распространились по Крыму. Даже самые бывалые из его коллег разевали рты от изумления, когда он взваливал на плечи громадный ящик, что не под силу было и троим, поднимался во весь свой огромный рост и шагал верх по дрожащим сходням. Четырнадцатичасовой рабочий день, когда Поддубный с пудовыми мешками туда-сюда сновал по трапу, не казался таким изнурительным из-за надежды заработать побольше денег, вернуться в село и отобрать Алену себе. Однако все сложилось иначе. Переведенный в феодосийский порт Иван поселился на съемной квартире с двумя учениками мореходных классов. Его соседи оказались завзятыми спортсменами, и именно от них Поддубный узнал, что такое физические упражнения и система тренировок. А тут еще в Феодосию приехал цирк Ивана Бескоровайного. В состав труппы наряду с привычными персонажами: жонглерами, «девушками из каучука» и шпагоглотателями входили известные атлеты и борцы - Лурих, Бороданов, Разумов, итальянец Паппи. Два дня 25-летний грузчик завороженным взглядом следил за их поединками на манеже, портреты которых украшали все городские тумбы. На афишах говорилось, что все желающие могут помериться с ними силой. Посмотрев несколько цирковых представлений, он вызвался на поединок с атлетами-профессионалами и в первом соревновании-поднятии тяжестей - он проиграл. Но в борьбе победил всех участников чемпионата. Это раззадорило будущего героя. Он понял — одной силы мало. Нужна еще и спортивная техника. Осознание этого дорого стоило: отныне и до конца жизни Поддубный не оставит свое тело в покое, не станет полагаться на свои действительно феноменальные данные. Сила, как любой дар природы, требует взамен работы, самоограничения, дисциплины. Он установил себе жесточайший спортивный режим: упражнения с 32-килограммовыми гирями, 112-килограммовой штангой. Он обливался холодной водой, по-особому питался, напрочь и навсегда отказался от спиртного и курева. Как он вспоминает в своей автобиографии: «Я ежедневно тренировался с тремя борцами: с первым 20 мин., со вторым – 30 мин., и с третьим – 40-50 минут, пока каждый из них не оказывался окончательно изнурённым до такой степени, что не мог уже владеть руками. После чего в продолжении 10-15 минут бегал с пятифунтовыми гантелями в руках, которые вследствие усталости были почти непосильным грузом для кистей моих рук. Далее меня сажали на 15 минут в паровую ванну с температурой до 50 град. По окончании принимал душ; один день полуледяной водой, другой – с температурой около 30 град.. Потом закутывали меня в простыню и тёплый халат минут на 30, дабы из организма испарилась лишняя влага и достигалась правильная циркуляция крови, а параллельно с этим – дать отдых организму для предстоящей 10-километровой прогулки, которая проводилась самым быстрым гимнастическим шагом. Так тренировалось «борцовское сердце». В результате создавалась та мощь, которой на борцовском ковре не было равной». Спорт стал для Поддубного стержнем жизни. Лучшим местом для демонстрации своих талантов он считал цирк, к тому же выступления на арене могли приносить и неплохие деньги. С греческой конторой он рассчитался, чтобы стать борцом-профессионалом. В начале января 1898 года двадцатисемилетний Иван снова появился в Севастополе. Экс-грузчик стал борцом цирка итальянца Энрико Труцци. Первые же выступления принесли ему известность. Высокий, прекрасно сложенный, с четкими, мужественными чертами лица борец быстро обзаводился поклонниками и поклонницами. На арене он потрясал. Например, трех человек, перевязанных друг с другом, он поднимал вверх на вытянутой руке и носил вокруг арены. Ему клали на плечи телеграфный столб и с обеих сторон повисали человек по десять, пока столб не ломался. Буря оваций после этого номера вызывала на его лице лишь снисходительную улыбку. За подобной безделицей-разминкой начиналось то, для чего Поддубный выходил на арену — исконно русская борьба на кушаках: соперники забрасывали кожаные ремни друг другу за талию, стараясь повалить. Поддубному на его противников хватало пять минут. Газеты печатали портреты новой звезды цирка, барышни вырезали их на память, а на представления шли с букетами цветов для своего кумира. Сердце же кумира оказалось быстро занятым роковой цирковой дивой Эмилией. Дама в возрасте под сорок, но безумно темпераментная венгерка-канатоходка, заставила изрядно потускнеть в памяти Ивана девически невинный образ Аленки. Поддубный узнал, что такое страсть зрелой, многоопытной в амурных делах женщины. Он был совершенно околдован, предлагал руку и сердце, не подозревая, что является не единственным обладателем прелестей красавицы. Между тем случайно оказавшийся на цирковом представлении и кое-что уловивший из здешних слухов односельчанин привез Максиму Ивановичу невеселые вести о том, что его сын в самом «срамном» виде, в обтягивающем трико, вместо того чтобы заняться делом, кидает гири. Да к тому же говорят, что «девка-венгерка его сманила, которая у них в цирке по канату ходит. Жениться он на ней, вроде, собрался». Вскоре Поддубный получил письмо от братьев: «Отец на тебя гневается и грозится обломать о тебя оглоблю. Лучше к Рождеству не приезжай». Ему и без того было не до праздников: коварная канатоходка сбежала-таки с богатым поклонником. И он, решив избавиться от тяжелых воспоминаний, подается в Киев. Говорили, что на вопрос, есть ли кто-нибудь на свете, кто может его одолеть, Поддубный без промедления отвечал: «Есть! Бабы! Всю жизнь меня, дурака, с пути-дорожки сбивали». Можно относиться к этому заявлению как к шутке, но в биографии богатыря действительно немало драматических страниц. В труппе Киевского цирка братьев Никитиных, с которыми Поддубный подписал контракт, он познакомился с прелестным юным существом — Машей Дозмаровой. Он мог бы усадить ее на ладонь, настолько она была крохотна и изящна. Горячее чувство переполняло великана. Поддубный понял, что это такое — замирание сердца. Но оно, могучее, не сбивавшееся с ритма при сверхчеловеческих нагрузках, именно замирало, когда он, задрав голову, наблюдал, какие трюки проделывает Маша на своей трапеции под куполом цирка. Любовь была взаимной. Поддубный решил жениться и называл девушку своей невестой. Все оборвалось в один миг. Поддубный ждал, когда окончится Машин номер за тяжелой драпировкой, отделявшей сцену. Вдруг послышался глухой удар, женские визги. Выскочив на арену, он увидел распростертое тело. Он поднял его на руки. Маша была мертва. ...Связанный контрактом, Поддубный выходил на публику без малейшего желания. Киевская арена стала для него местом ужасных воспоминаний. Чтобы как можно меньше времени оставаться наедине с самим с собой, он зачастил в клуб атлетов. Здесь собиралась киевская интеллигенция — адвокаты, врачи, да и просто влиятельные лица в городе. Все они очень увлекались французской борьбой, дававшей возможность большего маневра на ковре и требовавшей не только силы, но и ловкости, прекрасного владения телом, особой тактики ведения поединка. Поддубный познакомился тогда с А.И. Куприным, которого часто видели в клубе атлетов. Писатель оценил в Поддубном не только самородка, удивительное произведение природы, но и человека большой внутренней силы. ...Не в силах забыть о своем горе, Поддубный подумывал покончить с цирком и вернуться в феодосийский порт. Однако, как известно: «Бог нашей драмой коротает вечность — сам сочиняет, ставит и глядит». Самоутверждение Перелом в жизнь Поддубного внесла телеграмма, полученная из Петербурга. Его приглашали для важного разговора. Что все это значит? Иван Максимович не раз перечитал имя человека, чья подпись значилась на телеграмме: председатель Санкт-Петербургского атлетического общества граф Рибопьер. В сущности, Поддубный обрадовался этой телеграмме только как поводу куда-нибудь и зачем-нибудь ехать. Он взял билет до Петербурга. И телеграмма, и заинтересованность Г.Н. Рибопьера в мужике, недавно таскавшем мешки на крымских пирсах, удивлявшем зрителей бродячего цирка, имели свое объяснение. В начале 1903 года граф получил предложение французского спортивного общества направить представителя России для участия в международных соревнованиях на звание чемпиона мира по французской борьбе. Оказалось, Поддубный уже достаточно долго находился в зоне наблюдения основателей атлетического общества, сообщений о его победах в их копилке собралось достаточно, чтобы кандидатура казацкого богатыря показалась самой подходящей. Поддубный признался графу, что лишь недавно занимается именно французской борьбой, на что получил ответ: у него будет лучший тренер, мсье Эжен де Пари, и три месяца на подготовку. Тренировки начались незамедлительно. Француз, сам в прошлом борец-профессионал, не щадил подопечного. Все приемы отрабатывались до автоматизма. На чемпионат в Париже приехали 130 борцов, среди которых были мировые знаменитости. Условия состязания были жесткими — единственное поражение лишало права дальнейшего участия в состязании. О чемпионате говорил весь Париж. Места в театре « Онлайн Казино де Пари» брались с боем. Никому не известный «русский медведь» выиграл одиннадцать схваток. Поддубному, которому уже исполнилось 33 года, предстоял поединок с любимцем парижан, двадцатилетним красавцематлетом Раулем ле Буше. Тот с первых же секунд схватки пошел в бешеную атаку и скоро выдохся. Поддубному только и оставалось положить его на лопатки, но француз как рыба выскальзывал из рук. Стало ясно, что Рауль смазан каким-то жировым веществом. В ответ на протест Поддубного, обвинявшего противника в жульничестве, судейская коллегия, хоть и убедилась, что на тело Рауля нанесено оливковое масло, постановила борьбу продолжать, а «скользкого» противника Поддубного каждые пять минут обтирать полотенцем. Подобное решение походило на анекдот, но все именно так и случилось. За час схватки с Раулем Поддубному не удалось положить француза на лопатки, хотя преимущество было явно за ним. Даже зрители, болевшие за соотечественника, возмутились, когда судьи, признавшие мошенничество Рауля, присудили победу все-таки ему «за красивые и умелые уходы от острых приемов». Поддубный был потрясен даже не тем, что незаслуженно, нагло был выведен из дальнейших состязаний. Впервые выступив, он понял, что и на таком представительном авторитетном форуме перед лицом многих сотен следящих за схваткой зрителей возможно торжество самой черной лжи и человеческой бессовестности. Этот урок навсегда сделает Поддубного непримиримым, бескомпромиссным врагом «грязного спорта». В Петербурге знали о парижском инциденте, но, не желая крупного скандала, по телеграфу предложили судейской коллегии повторить поединок Поддубного и Рауля. Но «победитель» категорически отказался. Однако Париж оказался лишь отправной точкой дальнейших выяснений на ковре «русского медведя» и любимца французов. Судьба то и дело сводила их — людей, по своим убеждениям олицетворявших светлую и темную стороны спорта. Рауль ле Буше — сильный, техничный борец — смог справедливо оценить Поддубного. Было ясно: в открытом единоборстве ему с ним не сладить. Терять же звание кумира публики, звезды французского спорта не хотелось. И когда Рауль приехал в Петербург на Международный чемпионат, он предложил Поддубному взятку в 20 тысяч франков. Это предложение, которое странный русский счел оскорбительным, стоило «звезде» двадцатиминутного стояния на четвереньках под свист зала. «Это тебе за жульничество! Это тебе за оливковое масло!» — приговаривал Поддубный. Отпустил он Рауля только по настоянию судей... Куда более крепким орешком стал для Поддубного другой француз — чемпион мира Поль Понс — высоченный атлет, известный виртуозным владением всеми приемами борьбы, которые он обрушивал на противника с той молниеносностью, которая не давала опомниться [о Поле Понс в 1898 году первым победителем стал Поль Понс, двухметровый богатырь, бывший слесарь. Он в решающей схватке тушировал чемпиона Америки англичанина Тома Кеннона, который незадолго до этого изобрел новый прием, названный им "нельсоном" - в честь знаменитого английского адмирала. Понсу был вручен специальный пояс и присвоено звание "чемпиона мира". В дальнейшем все победители парижского турнира считались обладателями этого звания. 1899 год. В Париж приезжают турки. Могучий Кара-Ах-мет побеждает Понса и становится "чемпионом мира". 1900 год - чемпион француз Лоран Бокеруа. 1901 год - год триумфа "русского льва" Георга Гаккеншмидта. 1902 год - снова Поль Понс. Теперь Гаккеншмидт был болен и готовиться к труднейшему испытанию предложили Поддубному. Он дал согласие. Начались обмеры и взвешивания. Рост -184 см. Вес - 120 кг. Окружность груди - 134 см! ("Невероятно, -говорили специалисты,- и это не напрягаясь на выдохе"). Бицепс - 45 см, предплечье - 36 см, запястье - 21 см, шея - 50 см, пояс - 104 см, бедро - 70 см, икры - 47 см, голень - 44 см. (В 1904 году, на конкурсе силачей, чего он вообще не любил делать, сгибая руки опущенные вдоль тела,поднял на бицепсы вес 120 кг !)]. Собственно, этой игре предстояло стать главным событием чемпионата. Цирк братьев Чинизелли с его трехтысячной публикой, кажется, готов был взорваться от заранее нагнетавшегося напряжения. Предчувствие легкой победы над каким-то мужиком, не отмеченным ни одной медалью, после унизительного, под хохот и улюлюканье всего зала, проигрыша Рауля покинуло мсье Понса. Чемпион мира, человек опытный, он понимал, что его победа не будет легкой. Первые минуты противники словно присматривались друг к другу: борьба шла вяло. Публика, болевшая за «нашего», не понимала, что случилось с Поддубным. Его стиль знатокам уже был известен: гигант с Полтавщины никогда не ждал, когда его атакуют. Он первый шел в наступление и работал всеми мышцами своего могучего тела. Однако в этот раз действия Поддубного были оправданны: перед ним — чемпион мира, борец, никогда им не виденный. В считанные минуты надо было понять его тактику, найти слабые стороны. Все что случилось дальше, известно со слов очевидца — тогда молодого, а впоследствии одного из самых знаменитых дрессировщиков, Бориса Эдера: «Понс был непохож на обычного Понса. Никто еще с ним не обращался так дерзко, как Поддубный, он швырял его по арене... Понсу не пришлось сделать ни одного приема, он еле-еле успевал защищаться от Поддубного. К концу борьбы на Понса жалко было смотреть: его шаровары спустились, как будто он внезапно похудел сантиметров на двадцать в талии, его майка задралась, скомкалась и превратилась в тряпку, которую хотелось выжать»... За пять минут до окончания двухчасового поединка Поддубный положил чемпиона мира на обе лопатки. Победа досталась все-таки очень тяжело, а напряжение буквально затмевало сознание. Иван вспоминал, что на какое-то мгновение потерял контроль над собой. Прижав противника к ковру, он лежал на нем до тех пор, пока его не оттащили за ноги. Вокруг творилось нечто невообразимое. На арену летели букеты, студенческие фуражки, картузы, дамские перчатки. Публика поднялась с места. Это был уже не общий ликующий крик, а рев, долетавший, как утверждали, до Невского проспекта. «Свое дело я сделал, — сказал русский богатырь. — Русской чести не посрамил. Французы меня долго будут помнить». Извозчик, который вез в ту ночь победителя сквозь живой коридор народа, стоявшего от цирка Чинизелли вдоль улиц и Литейного моста, под аплодисменты и крики «ура», обернулся к своему седоку: «Да кто ж ты, барин, такой будешь, скажи на милость...» Золотая пятилетка В начале ХХ века вся Европа была охвачена интересом к новой «королеве спорта» — борьбе. Школы, общества, атлетические клубы вырастали как грибы после дождя. Появилась целая когорта борцовских знаменитостей. Соревнования устраивались очень часто, публика на них валила валом. Поддубного приглашали на все крупные состязания. В 1905 году в Петербурге он получил первую в жизни золотую медаль и крупный денежный приз. Но в том же году в Париже готовились к проведению международных соревнований на звание чемпиона мира. И Иван Поддубный уже твердо знал, какая цель стоит перед ним. И снова Париж... Состязания на звание чемпиона мира проходили в знаменитом парижском театре «Фоли Бержер». Это был смотр борцовской элиты. Среди 140 лучших представителей этого вида спорта находилось несколько чемпионов мира прошлых лет. Заключались пари на фантастические суммы. Мало кому известная фамилия русского атлета не фигурировала в списке тех, на чью победу делались ставки. А Поддубный продвигался к заветной цели неудержимо, уверенно укладывая на лопатки тех, кто вставал на пути этого поистине триумфального шествия. Вот и еще одна, уже третья, встреча с Раулем ле Буше. С дикой злобой смотрят на Поддубного глаза и в этот раз поверженного противника. «Ты у меня заплатишь за все кровью», — хрипит Рауль. Парижский чемпионат закончился триумфальной победой Поддубного. Слово о чести Существуют вполне понятные объяснения, почему борцы «жулят» и борются по сговору. Первое: иначе борца не надолго хватит. Второе: каждый устроитель турнира сам жаждет стать «чемпионом мира» и приглашает сговорчивых. К слову, подобные «турниры-шике» в те годы принесли человечеству чуть ли не полторы сотни «чемпионов мира». Наверняка непросто было противостоять этому всемирному балагану! Высказывание Ивана Заикина — знаменитого «волжского богатыря», а в последующем не менее знаменитого воздухоплавателя и авиатора: «Сохранять свою спортивную честь, не ложиться по приказу организатора чемпионата на определенной минуте, могли лишь выдающиеся атлеты, такие, как Иван Поддубный, Иван Шемякин, Николай Вахтуров…» Впереди было долгое турне по Италии, выступление на состязаниях борцов в Северной Африке. Его видят в Бельгии, Германии, где он положил на лопатки первоклассных немецких силачей. Все это производит настоящий фурор. «Золотая пятилетка» с 1905 по 1910 год превратила Поддубного в человека-легенду. И вот в Ницце, куда его, уже к тому времени шестикратного чемпиона мира, пригласили на двухнедельное выступление, на горизонте замаячила фигура давнего знакомого Рауля ле Буше. В один из дней Поддубного обступили четверо дюжих парней, которые стали говорить, что, мол, русский борец мог бы угостить болельщиков шампанским. У каждого из них Поддубный заметил нож, спрятанный в рукаве рубахи. Понимая, что ему, безоружному, с ними не справиться, он решил действовать хитростью и пригласил к себе домой, на что апаши (наемные убийцы) охотно согласились. Решив выиграть время, Поддубный сделал верный ход. По дороге ему повстречался знакомый. Поддубный незаметным кивком показал на следовавших за ним субъектов. К счастью, тот все понял и повернул к полицейскому участку. При входе в дом Поддубный сказал парням, что сейчас включит свет, а сам броском вытащил из-под матраса пистолет. Те опешили, увидев направленное на них дуло, а сзади — двоих полицейских. Скоро разнесся слух, что Рауль скоропостижно скончался от менингита. Истина состояла в том, что апаши, хоть и не выполнили свою работу, потребовали от заказчика убийства денег. Рауль им отказал, и был избит резиновыми палками по голове, отчего скончался. Этот случай и ряд подобных не избавляли Поддубного от тягостного ощущения, что спорт все больше и больше попадает в руки дельцов, людей без совести и чести. «Они торговали борцами оптом и в розницу, заранее обговаривали сумму, за которую спортсмен должен был на какой-то минуте сам лечь на ковер», — вспоминал он. А пресса, которая без зазрения совести называла гонорар, в которую обойдется хвалебное слово? По-крестьянски прямолинейную натуру Поддубного это коробило. Не терпевший мошенничества, он ругался с антрепренерами, разрывал контракты, нажив себе славу человека с тяжелым, неуживчивым характером. Все чаще Поддубный отказывался от соревнований. Со второй половины 1910 года он ушел от активной деятельности на спортивной арене. Олимпийская дисциплина Вид спорта, в котором Поддубному предстояло поддержать престиж России, зародился в Древней Греции. И вскоре борьба стала настолько популярна, что вторым видом спорта после бега была включена в одну из первых Олимпийских игр. Эстафету Древней Эллады подхватили римляне, среди которых этот вид спорта стал очень популярным и приобрел впоследствии название греко-римской борьбы. Придя в упадок из-за нападок церкви в Средние века, вновь возродилась в XIX веке. В 1848 году в Париже прошел первый Международный турнир с участием борцов Германии, Италии, Турции, России и, разумеется, Франции. Возможно, в память этого события греко-римскую борьбу стали называть французской. В 1896 году в России был утвержден устав Петербургского атлетического общества, а через год был проведен первый Всероссийский чемпионат. Он и стал у нас стартом французской борьбы, популярность которой вышла далеко за пределы северной столицы. Во французской борьбе, в отличие от вольной, работает лишь верхняя часть тела. Схватка заканчивается, когда имеет место падение одного из противников, то есть когда одному борцу удается положить другого на лопатки, хотя бы на полсекунды. В СССР Всесоюзный комитет по физкультуре и спорту в 1948 году принял решение называть французскую (греко-римскую) борьбу классической. В 1991-м вернулись к прежнему названию — греко-римская борьба. Помещик из Красеновки Поддубному, вволю наскитавшемуся по городам и весям, невыносимо захотелось пожить своим домом. К этому решению его подтолкнули и изменения в личной судьбе. На сорок первом году жизни Поддубный женился на женщине ослепительной красоты, актрисе Антонине Квитко-Фоменко. Вместе с ней и двухпудовым сундуком золотых медалей он объявился в родной деревне Красеновке и решил завести хозяйство на широкую ногу. Не считаясь с затратами, купил вдосталь земли, наделил ею всю родню, а себе с ненаглядной Антониной выстроил усадьбу. Крестьянская косточка давала себя знать — ему пришло на ум завести мельницу, пасеку. В этой сельской идиллии Поддубный прожил года три. Правда, помещиком он оказался не слишком сноровистым. Одним словом, хозяйство приносило одни убытки, а деньги кончались. Поддубный снова шагнул на ковер. Его увидели на цирковых манежах, на подмостках летних театров. Зарабатывать на шикарную жизнь требовательной Антонине ему становилось все труднее: спортивная форма у чемпиона уже была не та, да и годы брали свое. Со своих гастролей Иван Максимович привозил жене совсем не такие суммы, о которых она мечтала. Теперь Красеновка казалась ей красивым капканом, куда она попала, польстившись на чемпионское золото, а больше всего на то, что осталось у Ивана лежать в заморских банках. ...Времена же наступали какие-то смутные. Грянула революция. Поддубный плохо разбирался в раскладе сил, боровшихся за власть и обещавших вскорости самую замечательную жизнь. Но пока что приходилось наблюдать совсем иную. Во время состязаний по борьбе, которые как-то устроил большой ее поклонник, глава крупной табачной фирмы в Бердянске, Поддубного едва не поставили к стенке налетевшие махновцы. В Керчи пьяный в дым офицерик чуть не убил его, зацепив плечо. Иван признавался, что порой начинал выступления при красных, заканчивал его при белых. Биограф богатыря Жуков в своей книге описывает встречу Ивана Поддубного с махновцами. В окружении батьки был некий Грицко, обладавший большой физической силой. Напутствуя воина на борьбу с одним из коллег Поддубного, адъютант Махно передал ему следующие слова батьки: «А еще наш атаман батько Махно велив сказать тебе, Грицку, шо ежели ты, шельма, не покладешь этого актерщика на лопатки, он собственноручно пристрелит тебя як собаку». Ропот пошел среди борцов. Риск быть расстрелянным при любом результате борьбы был велик. И.В. Лебедев («Дядя Ваня») решил не обострять событий и стал наставлять Стецуру, борца, который должен был противостоять Грицко: «Надо красиво провести игру. Подвалишься на десятой минуте. А то еще стрелять начнут…» Через десять минут Махно уже жал руку победителю и довольный говорил: «Теперь я вижу, что ты любого из этих борцов заткнешь за пояс. Верно?» Грицко не скромничал и говорил, что не найдется среди присутствующих такого, кого он бы не распял, как Иисуса Христа. Но такой нашелся, и им был, конечно же, Иван Поддубный, который не только заявил о своем желании доказать это Грицко, но и через несколько минут бросил его на помост с такой силой, что у махновца пошли перед глазами черные круги. Нестор Махно подошел к Поддубному, достал из кармана пачку ассигнаций и, отдавая ее борцу, сказал: «Это тебе мой личный приз. Так сказать, от почитателя и любителя искусства». Во время гастролей в Одессе в 1919 году он узнал, что его Антонина сбежала с деникинским офицером, прихватив с собой изрядное количество золотых медалей из заветного сундука. Это известие буквально свалило великана с ног. Иван Максимович отказывался от пищи, целыми днями лежал, перестал узнавать знакомых. Много позднее он признался, что был на краю настоящего сумасшествия. Через несколько лет беглянка подала о себе весть. Просила простить. Поддубный сказал: «Отрезано». И снова борцовский ковер В 1922 году Ивана Максимовича пригласили работать в Московский цирк. Ему уже шел шестой десяток. Врачи, исследовавшие его, не переставали удивляться: после тренировок или выступлений у Поддубного не было заметно даже легкого утомления сердечной мышцы. «Иван Железный» — называли они его. Поддубный обладал феноменальным организмом, позволявшим ему мгновенно развивать энергию, подобную взрыву. Как-то на гастролях цирка в Ростове-на-Дону Поддубный заглянул к молодому борцу, своему тезке, Ивану Машонину, которого еще мальчишкой наставлял на правильный борцовский путь. Теперь, за столом, накрытым его матерью, ладной, симпатичной вдовой, они проводили долгие часы за чаем да разговорами. Гастроли еще не закончились, а Поддубный уже понял, что видеть Марию Семеновну каждый день сделалось для него необходимым. Уломать ее такому герою было несложно. Вдова приняла предложение руки и сердца, хотя и не представляла в точности всего значения этого имени — Иван Поддубный. Для него же обретение семьи имело большое значение. По настоянию Марии Семеновны он, человек нерелигиозный, даже обвенчался с нею. Не имея собственных детей, к пасынку относился с отцовской нежностью. Как глава семьи, Поддубный считал своим долгом достойным образом содержать жену и сына. А в Ростове-наДону, где он остался, на большие заработки рассчитывать не приходилось. И вот он решается на зарубежные гастроли. Но в Германии, куда он приехал и промыкался год, повторилась та же история: обман преследовал его. Ему сулили огромные деньги за сделку с импресарио. Победа над ним, пусть и липовая, оставалась мечтой для борцов. Само его имя и спустя десятилетия после первых побед все равно означало некую почти мистическую абсолютную силу. Того, кто справился бы с ней, пресса и реклама мгновенно превратили бы в полубога. «Я им говорю: «Вы что, Поддубного забыли? Кто положит — под того я лягу». А они отвечают: «Ну, дело ваше, не согласны — так и бороться не будете». Я — в другой цирк. Потом в другой город, в третий. Всюду одно и то же. У них трест. Борцы борются, а хозяева расписывают, кто кого должен положить», — вспоминал Поддубный. И он подписал контракт с чикагским антрепренером. По прибытии в Америку дело, правда, чуть не расстроилось: по американским законам атлеты старше тридцати восьми лет могли выйти на ковер только с разрешения специальной врачебной комиссии. Поддубный подвергся тщательному освидетельствованию. Было признано, что его здоровье соответствует сорокалетнему возрасту. Реклама кричала: 54-летний «Иван Грозный» вызывает смельчаков на поединок. Но и здесь были свои подводные камни. Очень быстро Поддубный понял — классическая борьба, имеющая кодекс своих правил, американцам неинтересна. На ковре они хотели видеть зрелище, когда льется кровь, трещат кости, вопят от боли дерущиеся. То, что здесь принималось за спортивную борьбу, оказалось ее вырождением. В разгаре была слава Эда Льюиса, прозванного Душителем за его отработанный прием — захват головы, заставлявший противника сдаться, под угрозой быть задушенным. Понимая, что надо быть готовым ко всему, в том числе и настоящим дикостям, Поддубный срочно овладевал навыками вольной борьбы. Первые же схватки оправдали самые худшие ожидания. Соперник — канадец, которого он уложил на ковер и дожимал грудью, — схватил его за усы, за что, правда, тут же поплатился... Блестяще проведя встречи с известными борцами, Поддубный боролся в Чикаго, Филадельфии, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско. Он собирал полные залы. Но здешние нравы, сам торгашеский дух спорта, даже ничем не завуалированный, вызывали в нем чувство, похожее на брезгливость. И он принял решение расторгнуть контракт, потеряв при этом огромные деньги. Никакие уговоры и посулы антрепренеров не помогали. ...Американские гастроли Поддубного освещались в советской прессе. Совершенно явно на него делали ставку как на воплощение силы и мощи страны победившего социализма. В Ленинградском порту, куда приехала встречать мужа Мария Семеновна, ее удивили огромные толпы народа, жаждавшие увидеть легендарного богатыря. В честь Поддубного был устроен грандиозный праздник, в котором принимали участие все именитые спортсмены города. Известие о том, что 17 июня 1928 года неувядаемый «чемпион чемпионов» будет бороться на открытой сцене Таврического сада, мгновенно облетело город. Все милицейские кордоны к началу состязания были прорваны. Деревья облепили мальчишки, которые от дедов и отцов слышали о человеке, пришедшем в реальную жизнь, казалось, со страниц былин и сказок... В Ленинграде же Поддубный обнародовал заявление о том, что «ввиду своих солидных лет решил оставить профессию борца». По его словам, целью жизни теперь для него будет популяризация классической борьбы среди молодежи, передача ей своего огромного опыта, чтобы «найти себе среди русских борцов настоящего преемника». В 1934 году исполнилось сорок лет с того момента, когда грузчик Феодосийского порта вышел на ковер. Он все еще его не покинул, укладывая на лопатки куда более молодых. История борцовского спорта такого долголетия не припомнит. Как не припомнит столь долгой, из поколения в поколение передающейся славы. Поддубный принимал участие в физкультурном параде на Красной площади в 1939 году. Жил в гостинице «Москва». Вместе со своим коллегой по спорту, чемпионом СССР по борьбе 1939 года Александром Сенаторовым, они прошли перед Мавзолеем, спустились к Василию Блаженному, и тут народ, не обращая внимания на молодого чемпиона, узнал Поддубного. Милиция ничего не могла поделать с наседавшей со всех сторон толпой. Сенаторов вспоминал: «Вижу, дело плохо: помнут Поддубного или совсем задавят. У меня глаз наметанный. Я прежде в милиции служил. Говорю: «Иван Максимович, спасаемся!» Он посмотрел и ответил: «Тикать надо, Саша». Не помню уж, как мы выбрались из этой переделки...» ...В том же 1939 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Поддубный «за выдающиеся заслуги в деле развития советского спорта» был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Под занавес Последние 22 года своей жизни Поддубный провел в Ейске на берегу Азовского моря. Это сегодня Ейск — 100-тысячный город-курорт с целебными грязями, не уступающими, как утверждают, разрекламированным грязям Мертвого моря. До войны же уютный городок был тих, малолюден. Дом Поддубных стоял на высоком обрыве над лиманом. Но началась война. В августе 1942-го в Ейск вошли немцы. Этот период в биографии «русского богатыря Ивана Поддубного» или вовсе не освещается, или авторы отделываются невразумительными фразами. Однако, как это часто бывает, народная память имеет свойства хранить сведения, пусть не всегда точные, субъективные, но все-таки позволяющие хотя бы в общих чертах восстановить недостающее звено в прошедшем. А в биографии Поддубного это недостающее оказалось горьким, трагическим. ...Семидесятилетний Поддубный не захотел эвакуироваться: «Куда бежать? Помирать скоро». У него и вправду стало пошаливать сердце. Не доверяя лекарствам, он лечился настойками из степных кубанских трав. В первые же дни оккупации его задержали люди из гестапо. Они увидели преспокойно расхаживающего по улице старика в соломенной, видавшей виды шляпе, в серой рубахе навыпуск и с пятиконечной звездой на ней — орденом Трудового Красного Знамени, который Поддубный никогда не снимал. Из гестапо старика со звездой тем не менее выпустили. Слава спасла Поддубного — там его имя было хорошо известно. Более того, скоро он стал работать маркером в бильярдной — надо было кормить близких. Но поскольку рядом располагался бар, то перебравших игроков Поддубный, как котят, вышвыривал за дверь бильярдной, выполняя таким образом роль и вышибалы. По воспоминаниям очевидцев, жителей Ейска: «фрицы-дебоширы очень гордились тем, что сам Иван Великий выставляет их на улицу. Однажды к Поддубному приехал представитель немецкого командования, предлагал уехать в Германию, чтобы тренировать немецких спортсменов. Тот отказался: «Я — русский борец. Им и останусь». И это заявление сошло Поддубному с рук. Немцы преклонялись перед

  Смотреть полностью

  Скрыть
  #
  Комментарии (0)

  ---

Запомнить